ны ушли, а я остался отдыхать. Дворъ господскій быль пустъ, жителей осталось мало; большая часть изъ нихъ, со скотомъ и прочимъ имуществомъ, убралась въ близьлежащій лѣсъ; въ корчмѣ остался только еврей. Онъ сказалъ мнѣ: «Я вамъ совѣтовалъ бы позабирать все, что осталось въ панскомъ дворѣ. Тамъ есть и коровки, и куры, и индюки,—чтобъ не достались французамъ.»—Я послушался его совѣта, велѣлъ взять нѣсколько коровъ, наловили куръ и съ десятокъ индѣекъ, нашли яицъ, масла и смѣтаны. Отдохнувъ, мы пустились въ обратный путь и, проѣхавъ нѣсколько верстъ отъ селенія, увидѣли передовой нашъ отрядъ. Орудія батарейной роты были сняты съ передковъ и стояли поперегъ дороги. Бывшій тамъ генералъ Костенецкій, завидѣвъ меня съ обозомъ, подозвалъ къ себѣ и разспрашивалъ, что я видѣлъ назади. Я ему разсказалъ и, между прочимъ, передалъ, что слышалъ отъ уланскаго офицера о переправѣ французовъ.—«Хорошо, сказалъ онъ, ступайте; корпусъ расположенъ недалеко.»—Отправивши обозъ, я остался полюбопытствовать. Генералъ Костенецкій училъ собравшихся у орудій офицеровъ и фейерверкеровъ, какъ дѣйствовать картечью при наступленіи непріятеля, особенно непріятельской кавалеріи. «Въ такомъ случаѣ, говорилъ онъ, не слѣдуетъ наводить орудій по діоптру,—при этомъ онъ подошелъ и взялъ въ руки правило,—а для скорости должно смотрѣть сзади и направлять по самому орудію.»—Говоря это, онъ началъ поворачивать лафетъ направо и налѣво, приговаривая: «Вотъ такъ, вотъ такъ.»—Тутъ не одинъ я подумалъ: хорошо учишь, да мало найдется такихъ, чтобы съ такою легкостью могли бросать батарейный лафетъ.
Прибывъ къ ротѣ, встрѣченъ я былъ офицерами съ большою радостію за такую рѣдкую провизію. Двѣ подводы съ овсомъ принужденъ былъ однакожь бросить. Переѣзжая оврагъ, я такъ приблизился къ рѣкѣ и къ купавшимся на дру-
