ражался къ намъ. Кавалерія наша пошла скорѣй, потомъ быстро устремилась впередъ. Это такъ заняло меня, что я забылъ о своей батареѣ. Мгновенно пришла мнѣ мысль—всѣ каре выстрѣлятъ, кавалерія бросится и сомнетъ ихъ, а тамъ и намъ будетъ легче. Но на дѣлѣ вышло не такъ: кавалерія подскакала на ружейный выстрѣлъ и вдругъ поворотила и пустилась назадъ, такъ-что каре и не выстрѣлили.—«Видѣли?» сказалъ подошедшій нашъ штабсъ-капитанъ.—«Вотъ вамъ и аттака!…»—При этомъ мы имъ прочитали порядочную нотацію. Впрочемъ, можетъ быть, мы и напрасно ихъ бранили. Могли ли мы знать настоящія причины такихъ дѣйствій. Мы могли судить только наглядно.
Вдругъ французская артиллерія страшно, усиленно загремѣла. Нашъ ротный командиръ велѣлъ зарядить и стрѣлять картечью. Намъ отвѣчали тѣмъ же. При первыхъ выстрѣлахъ ударило меня какъ будто палкой по лѣвой ногѣ; я присѣлъ и увидѣлъ порядочной величины картечь, но уже на излетѣ; она моей ноги не пробила, а только зашибла. Значитъ, мы были на близкомъ разстояніи отъ непріятеля, когда изъ орудій въ орудія могли стрѣлять картечью. Почти вслѣдъ за тѣмъ я упалъ подлѣ орудія безъ всякаго сознанія и боли и тоже безъ всякаго сознанія очутился впереди зарядныхъ ящиковъ. Вторымъ ударомъ меня совершенно ошеломило. Когда я опомнился и сѣлъ, то почувствовалъ рѣзкую боль въ лѣвой сторонѣ лица; приложилъ я руку къ щекѣ и на рукѣ оказалась земля и кровь. Въ первое мгновеніе показалось, что мнѣ всю щеку сорвало. Очувствовавшись, я увидѣлъ, что меня обдало землей отъ рикошета съ ногъ до головы. На мундирѣ и панталонахъ земля налипла комками и кромѣ того землей разбило мнѣ носъ и губы до крови. Спустя нѣсколько минутъ, я почувствовалъ тупую боль въ лѣвой ногѣ у колѣна. За всѣмъ тѣмъ хотѣлъ было встать и идти опять къ орудіямъ, но не могъ подняться и упалъ отъ
