былъ и созналъ даже свою ошибку, конечно, не посмѣлъ признаться въ ней императору.
Война 1799 года и нашъ походъ въ Италію, для участія въ которомъ, по повелѣнію императора Павла, было разрешено отставнымъ генераламъ и офицерамъ явиться въ Петербургъ для поступленія вновь на службу, вызвали въ числѣ прочихъ и Багговута. Карлъ Ѳедоровичъ пускается въ путь, пріѣзжаетъ вечеромъ въ Петербургъ и готовится на другое утро представиться военному губернатору. Но опять неожиданный ударъ судьбы. Въ ночь является къ нему полицейскій чиновники и объявляетъ, что, по волѣ государя, всѣ въѣхавшіе чрезъ гатчинскую заставу въ такомъ-то часу въ столицу, должны немедленно выѣхать обратно и что онъ присланъ его проводить за заставу, такъ какъ и Багговутъ въѣхалъ въ столицу въ этомъ часу, что видно изъ записки караульнаго офицера у гатчинской заставы. Дѣлать было нечего. Карлъ Ѳедоровичъ въ туже ночь поѣхалъ обратно въ Гомель хозяйничать въ маленькомъ фольваркѣ. Но что же вызвало это поголовное изгнаніе всѣхъ въѣхавшихъ въ Петербургъ чрезъ гатчинскую заставу? Дѣло было въ томъ, что въ этотъ же день императоръ Павелъ въѣзжалъ въ городъ, возвращаясь изъ Гатчины. У заставы придворная кухня шведскаго короля, въѣзжавшая также въ городъ, задержала экипажи государя. Павелъ, не любившій Густава IV, за неудавшееся сватовство на великой княжнѣ Александре Павловне, раздосадованный его безтактнымъ поведеніемъ во время пребыванія въ Петербургѣ, а въ этотъ день разгнѣванный до-нельзя отказомъ, по желанію императора, дать орденъ Серафима гр. Кутайсову, отдалъ повелѣніе выпроводить за заставу всѣхъ, кто въ этомъ часу въѣзжалъ въ городъ. Вслѣдствіе чего и придворная кухня и русская свита, назначенныя сопровождать короля были высланы изъ города и Густавъ IV, съ своею свитою, продовольствовался до границы стараніемъ какого-то финскаго пастора.
Съ воцареніемъ императора Александра I служебная карьера Карла Ѳедоровича окончательно установилась. Багговуту было возвращено старшинство, такъ что онъ въ 1804 году былъ уже произведенъ въ генерал-лейтенанты. Участвуя съ тѣхъ поръ съ отличіемъ во всѣхъ кампаніяхъ противъ Наполеона, онъ до самой смерти пользовался особенною милостію государя. Въ 1811 г., 9-го февраля, изъ города Шавли, Карлъ Ѳедоровичъ увѣдомилъ моего отца, что императоръ, по его просьбѣ, повелѣлъ определить меня пажемъ къ высочайшему двору.
Въ 1812 году, 6-го октября, Багговутъ, командуя 2-мъ корпусомъ, въ головѣ наступательнаго нашего движенія на французской авангардъ при Тарутинѣ, были убитъ первымъ непріятельскимъ ядромъ. Это былъ первый пушечный выстрѣлъ послѣ занятія французами Москвы. Онъ были какъ бы сигналомъ перелома въ отечественной войнѣ. Съ него начались несчастія французовъ и наши побѣды.
Геройская смерть Карла Ѳедоровича нанесла страшный ударъ Елисаветѣ Яковлевне. Несмотря на всѣ царскія милости, она, долго не могла утѣшиться. Лѣтомъ, въ 1813 году, она поѣхала въ Калугу и жила въ монастырѣ, въ оградѣ котораго похороненъ Карлъ Ѳедоровичъ. Потомъ пріѣхала къ сестрѣ своей, моей матери, въ деревню, взяла меня съ собою въ Петербургъ и поместила въ пансіонъ пастора Коленса, который считался тогда одними изъ лучшихъ частныхъ училищъ.
Не долго я пробылъ въ пансіонѣ Коленса. По особенной просьбѣ къ императору Александру, который никогда ни въ чемъ не отказывалъ вдовѣ генерала Багговута, я были принятъ въ пажескій корпусъ. Это было въ концѣ 1815 года.
был и сознал даже свою ошибку, конечно, не посмел признаться в ней императору.
Война 1799 года и наш поход в Италию, для участия в котором, по повелению императора Павла, было разрешено отставным генералам и офицерам явиться в Петербург для поступления вновь на службу, вызвали в числе прочих и Багговута. Карл Федорович пускается в путь, приезжает вечером в Петербург и готовится на другое утро представиться военному губернатору. Но опять неожиданный удар судьбы. В ночь является к нему полицейский чиновники и объявляет, что по воле государя все, въехавшие чрез гатчинскую заставу в таком-то часу в столицу, должны немедленно выехать обратно и что он прислан его проводить за заставу, так как и Багговут въехал в столицу в этом часу, что видно из записки караульного офицера у гатчинской заставы. Делать было нечего. Карл Федорович в ту же ночь поехал обратно в Гомель хозяйничать в маленьком фольварке. Но что же вызвало это поголовное изгнание всех въехавших в Петербург чрез гатчинскую заставу? Дело было в том, что в этот же день император Павел въезжал в город, возвращаясь из Гатчины. У заставы придворная кухня шведского короля, въезжавшая также в город, задержала экипажи государя. Павел, не любивший Густава IV за неудавшееся сватовство на великой княжне Александре Павловне, раздосадованный его бестактным поведением во время пребывания в Петербурге, а в этот день разгневанный донельзя отказом по желанию императора дать орден Серафима гр. Кутайсову, отдал повеление выпроводить за заставу всех, кто в этом часу въезжал в город. Вследствие чего и придворная кухня, и русская свита, назначенные сопровождать короля, были высланы из города и Густав IV с своею свитою продовольствовался до границы старанием какого-то финского пастора.
С воцарением императора Александра I служебная карьера Карла Федоровича окончательно установилась. Багговуту было возвращено старшинство, так что он в 1804 году был уже произведен в генерал-лейтенанты. Участвуя с тех пор с отличием во всех кампаниях против Наполеона, он до самой смерти пользовался особенною милостию государя. В 1811 г., 9 февраля, из города Шавли Карл Федорович уведомил моего отца, что император по его просьбе повелел определить меня пажем к высочайшему двору.
В 1812 году, 6 октября, Багговут, командуя 2-м корпусом, в голове наступательного нашего движения на французской авангард при Тарутине, были убит первым неприятельским ядром. Это был первый пушечный выстрел после занятия французами Москвы. Он были как бы сигналом перелома в Отечественной войне. С него начались несчастья французов и наши победы.
Геройская смерть Карла Федоровича нанесла страшный удар Елисавете Яковлевне. Несмотря на все царские милости, она, долго не могла утешиться. Летом в 1813 году она поехала в Калугу и жила в монастыре, в ограде которого похоронен Карл Федорович. Потом приехала к сестре своей, моей матери, в деревню, взяла меня с собою в Петербург и поместила в пансион пастора Коленса, который считался тогда одними из лучших частных училищ.
Не долго я пробыл в пансионе Коленса. По особенной просьбе к императору Александру, который никогда ни в чем не отказывал вдове генерала Багговута, я были принят в пажеский корпус. Это было в конце 1815 года.
Право быть определеннымъ пажемъ къ высочайшему двору считалось особенной милостью и предоставлялось только детямъ высшихъ дворянскихъ фамилій. Кроме того, пажескій корпусъ въ то время былъ единственное заведеніе, изъ котораго камерпажи, по своему выбору, выходили прямо офицерами въ полки старой гвардіи, куда стремилось все высшее и почетнейшее дворянство. При такихъ условіяхъ поступленіе въ пажескій корпусъ представляло значительныя затрудненія.
Пажескій корпусъ хотя находился и въ то время въ числѣ военно-учебныхъ заведеній, причемъ состоялъ подъ начальствомъ главнаго начальника этихъ заведеній, но во многомъ рѣзко отличался отъ нихъ. Это былъ скорѣе аристократическій придвор-
Право быть определенным пажом к высочайшему двору считалось особенной милостью и предоставлялось только детям высших дворянских фамилий. Кроме того, пажеский корпус в то время был единственное заведение, из которого камер-пажи по своему выбору выходили прямо офицерами в полки старой гвардии, куда стремилось все высшее и почетнейшее дворянство. При таких условиях поступление в пажеский корпус представляло значительные затруднения.
Пажеский корпус хотя находился и в то время в числе военно-учебных заведений, причем состоял под начальством главного начальника этих заведений, но во многом резко отличался от них. Это был скорее аристократический придвор-
