задерживаться, ѣхать съ первымъ отходящимъ поѣздомъ медленнаго движенія, съ пересадками въ нѣсколькихъ мѣстахъ. Но, пожалуй, пожалѣть объ этомъ не приходится, такъ какъ послѣ трехъ лѣтъ отсутствія изъ Россіи и полной оторванности отъ ея дѣйствительной жизни, мнѣ было и пріятно и полезно окунуться сразу въ гущу жизни.
Въ вагонѣ второго класса, въ томъ купэ, которое расчитано на восемь пассажировъ, насъ было не менѣе полутора десятковъ. И пассажиры были самые разнообразные. И офицеры, и солдаты, и ихъ семьи, и рабочіе, и купцы, — все смѣшалось въ одномъ калейдоскопѣ, и все это жило одной общей жизнью въ теченіе трехъ дней, при постоянной смѣнѣ. Притокъ и отливъ пассажировъ на болыпихъ станціяхъ и въ пунктахъ пересадокъ только разнообразилъ составъ и усложнялъ сумму лолучаемыхъ мною впечатлѣній.
Я сразу послѣ трехлѣтняго отсутствія окунулся въ самую гущу русской жизни. О чемъ только мы не говорили? И о войнѣ, и тягостяхъ ея, и о правительствѣ и его безтолковости, и о Распутинѣ, и о герояхъ и псевдо-герояхъ настоящей войны, и о дороговизнѣ жизни и тяжелыхъ условіяхъ путешествія теперь. Я старался молчать и больше задавалъ вопросы для того, чтобы изъ устъ обывателя узнать правду современной жизни. Ѣхалъ я долго, и утомительно было ѣхать, но я не пожалѣлъ о томъ, что не удалось поѣхать въ чопорной компаніи пассажировъ международнаго вагона, а пришлось путешествовать въ пестрой толпѣ подлинной Россіи. Сразу Россія во всей ея безпорядочности современной жизни предстала предо мной въ стонахъ обывателей разныхъ положеній, различныхъ настроеній.
Наконець, я въ Кіевѣ. 15 февраля я вышелъ изъ вагона.
“Опять на родинѣ. Опять въ родномъ мнѣ и близкомъ сердцу моему Кіевѣ, съ которымъ связанъ я пятьюдесятью годами жизни, и изъ котораго, если я уѣзжалъ на время, то всегда оставлялъ тамъ кусочекъ свсего сердца!”
Нѣсколько дней на отдыхъ въ родной семьѣ, въ теплотѣ, давно не ощущавшейся. Какъ ни хорошо мнѣ было на чужбинѣ, какъ ни привѣтно встрѣчали меня вездѣ, куда только ни забрасывала судьба, какъ ни пріятны воспоминанія о жизни въ Швейцаріи и Америкѣ, но все же стосковался я за своими близкими, родными.
Но довольно сентиментальностей. Не время для нихъ, когда льется братская кровь, когда вся жизнь страны обратилась въ сплошную трагедію. Нужно работать.
Безъ большого труда мнѣ удалось подойти къ работѣ. Я былъ при-
