мецкомъ довольно таки трепануло насъ и катеръ сорвало въ море — запаслись свѣжей провизіей, налили цистерны свѣжей водой и погуляли на берегу…Такъ денъ черезъ пять собирались уходить, какъ вдругъ нянька капитанская пропала. Отпустили, значитъ, ее въ англичанскомъ городѣ погулять на два часа для вѣрности съ ней капитанскаго вѣстового послали, но только онъ одинъ явился, а нянька не явилась. Доложилъ, что нянька сбѣжала… И была-жъ вѣстовому шлифовка, вашескобродіе! Три дня въ понятіе не входилъ… А какъ было усторожить няньку? Фукнула отъ него въ проулокъ и была такова. Только передъ тѣмъ сказала: „Кланяйся, говоритъ, Егорка, барынѣ“.
— Отчего-жъ она сбѣжала?
— Крѣпостная была. Видно, не хватило силъ терпѣнія, вашескобродіе… До предѣла отчаянности дошла. А с виду вовсе покорная была… терпѣла… Только, бывало, выйдетъ ночью на палубу, глядитъ на море, а сама плачетъ… Примѣчалъ я это не разъ, когда на ночных вахтахъ на рулѣ стоялъ. И жалко ее было… Барыня-то ейная Леванида Пет-
