важность. "Естественною видимостью антиномій разумъ, если онъ усматриваетъ ея основаніе, хотя не обезсиливаетъ, но все же продолжаетъ вводиться въ заблужденіе“. И именно критическое ихъ разрѣшеніе при помощи такъ названной трансцендентальной идеальности воспринимаемаго міра даетъ лишь тотъ результатъ, что это противорѣчіе становится чѣмъ-то субъективнымъ, при чемъ оно конечно остается такою же видимостью, т.-е. неразрѣшеннымъ. Его истинное разрѣшеніе можетъ состоять лишь въ томъ, что оба его опредѣленія, поскольку они противоположны и вмѣстѣ съ тѣмъ необходимо присущи одному и тому же понятію, могутъ сохранять значеніе не въ своей односторонности, каждое для себя, а имѣютъ свою истину лишь въ своемъ снятіи, въ единствѣ своего понятія.
При ближайшемъ разсмотрѣніи кантовы антиноміи не содержатъ въ себѣ ничего, кромѣ совершенно категорическаго утвержденія одного изъ каждыхъ двухъ противоположныхъ моментовъ опредѣленія изолированно отъ другого. Но при этомъ такое простое категорическое или, правильнѣе, ассерторическое утвержденіе облечено въ превратную, искаженную оболочку разсужденія; вслѣдствіе чего получается видимость доказательства, и простой ассерторическій характеръ утвержденія долженъ оказаться прикрытымъ и незямѣтнымъ, какъ это и обнаружится при ближайшемъ разсмотрѣніи.
Относящаяся сюда антиномія касается такъ названной безконечной дѣлимости матеріи и основывается на противоположеніи моментовъ непрерывности и дискретности, содержащихся въ понятіи количества.
Ея тезисъ по изложенію Канта гласитъ такъ:
Каждая сложная субстанція въ мірѣ состоитъ изъ простыхъ частей, и нигдѣ не существуетъ ничего кромѣ простого или составленнаго изъ него.
Здѣсь простому атому противополагается составленное изъ него, что является очень отсталымъ опредѣленіемъ сравнительно съ непрерывностью. Субстратъ, который данъ этимъ отвлеченностямъ, именно субстанціи въ мірѣ, означаетъ не что иное, какъ вещь, какъ она воспринимается чувственно и собственно для антиноміи не имѣетъ никакого значенія; здѣсь точно также могло бы быть взято и пространство или время. Поскольку тезисъ гласитъ лишь о составѣ вмѣсто непрерывности, онъ есть собственно тѣмъ самымъ аналитическое или тожественное сужденіе. Что сложное есть само по. себѣ и для себя не одно, но лишь внѣшнимъ образомъ сочетанное, и что оно состоитъ изъ другого, является его непосредственнымъ опредѣленіемъ. Но другое относительно сложнаго есть простое. Поэтому является тожесловіемъ сказать, что сложное состоитъ изъ простого. Если только спрашивается, изъ чего состоитъ нѣчто, то требуется указаніе нѣкотораго другого, сочетаніе коего образуетъ это нѣчто. Если сказать, что чернило состоитъ изъ чернила, то смыслъ вопроса о составѣ изъ другого искажается, онъ не получаетъ отвѣта и только повторяется. Дальнѣйшій вопросъ заключается въ томъ, должно ли состоять или нѣтъ то, о чемъ идетъ рѣчь, изъ какого-либо нѣчто. Но сложное есть конечно то, что должно быть сочетаннымъ и состоящимъ изъ другого. Если то
важность. "Естественною видимостью антиномий разум, если он усматривает её основание, хотя не обессиливает, но всё же продолжает вводиться в заблуждение“. И именно критическое их разрешение при помощи так названной трансцендентальной идеальности воспринимаемого мира дает лишь тот результат, что это противоречие становится чем-то субъективным, при чём оно конечно остается такою же видимостью, т. е. неразрешенным. Его истинное разрешение может состоять лишь в том, что оба его определения, поскольку они противоположны и вместе с тем необходимо присущи одному и тому же понятию, могут сохранять значение не в своей односторонности, каждое для себя, а имеют свою истину лишь в своем снятии, в единстве своего понятия.
При ближайшем рассмотрении кантовы антиномии не содержат в себе ничего, кроме совершенно категорического утверждения одного из каждых двух противоположных моментов определения изолированно от другого. Но при этом такое простое категорическое или, правильнее, ассерторическое утверждение облечено в превратную, искаженную оболочку рассуждения; вследствие чего получается видимость доказательства, и простой ассерторический характер утверждения должен оказаться прикрытым и незяметным, как это и обнаружится при ближайшем рассмотрении.
Относящаяся сюда антиномия касается так названной бесконечной делимости материи и основывается на противоположении моментов непрерывности и дискретности, содержащихся в понятии количества.
Её тезис по изложению Канта гласит так:
Каждая сложная субстанция в мире состоит из простых частей, и нигде не существует ничего кроме простого или составленного из него.
Здесь простому атому противополагается составленное из него, что является очень отсталым определением сравнительно с непрерывностью. Субстрат, который дан этим отвлеченностям, именно субстанции в мире, означает не что иное, как вещь, как она воспринимается чувственно и собственно для антиномии не имеет никакого значения; здесь точно также могло бы быть взято и пространство или время. Поскольку тезис гласит лишь о составе вместо непрерывности, он есть собственно тем самым аналитическое или тожественное суждение. Что сложное есть само по. себе и для себя не одно, но лишь внешним образом сочетанное, и что оно состоит из другого, является его непосредственным определением. Но другое относительно сложного есть простое. Поэтому является тожесловием сказать, что сложное состоит из простого. Если только спрашивается, из чего состоит нечто, то требуется указание некоторого другого, сочетание коего образует это нечто. Если сказать, что чернило состоит из чернила, то смысл вопроса о составе из другого искажается, он не получает ответа и только повторяется. Дальнейший вопрос заключается в том, должно ли состоять или нет то, о чём идет речь, из какого-либо нечто. Но сложное есть конечно то, что должно быть сочетанным и состоящим из другого. Если то
