собою субстанцію, и что ихъ содержаніе, порядокъ вещей, какъ протяженныхъ я мыслимыхъ, одно и то же. Но вслѣдствіе опредѣленія субстанціи, какъ безразличія, возникаетъ рефлексія о различеніи; будучи у Спинозы въ себѣ, оно оказывается теперь положеннымъ, именно какъ внѣшнее, а тѣмъ самымъ ближайшимъ образомъ, какъ количественное. Безразличіе остается въ немъ правда имманентнымъ, какъ субстанція, но отвлеченнымъ, лишь въ себѣ; различеніе же не имманентно безразличію, напротивъ какъ количественное оно противоположно имманентному, и количественное безразличіе есть бытіе внѣ себя ихъ единства. Тѣмъ самымъ различеніе не понимается также качественно, а субстанція не опредѣляется, какъ саморазличающее, какъ субъектъ. Ближайшимъ результатомъ въ отношеніи самой категоріи безразличія является то, что въ ней различеніе количественнаго или качественнаго опредѣленія распадается, какъ это обнаружилось въ ея развитіи; этотъ результатъ есть разложеніе мѣры, въ которой оба момента непосредственно положены, какъ одно.
С.
Переходъ въ сущность.
Абсолютное безразличіе есть послѣднее опредѣленіе бытія прежде, чѣмъ оно становится сущностью; но оно не достигаетъ ея. Оно оказывается принадлежащимъ еще къ сферѣ бытія, такъ какъ оно опредѣлено еще, какъ безразличное, имѣетъ въ немъ различеніе внѣшнее, количественное. Это есть его существованіе, при чемъ оно вмѣстѣ съ тѣмъ находится въ противоположеніи, относительно котораго оно опредѣляется, лишь какъ сущее въ себѣ, а не какъ сущее для себя абсолютное. Иначе говоря, это есть внѣшняя рефлексія, которая останавливается на томъ, что специфически различное въ себѣ или въ абсолютномъ есть одно и то же, что его различеніе есть лишь безразличное, не различеніе по себѣ. Здѣсь не хватаетъ только того, чтобы эта рефлексія была не внѣшнею рефлексіею мыслящаго субъективнаго сознанія, но собственнымъ опредѣленіемъ, различеніе — было снятымъ въ этомъ единствѣ, которое оказывается обсолютною отрицательностью, безразличіемъ къ себѣ самому, къ своему собственному безразличію, равно какъ и къ своему инобытію.
Но это снятіе опредѣленія безразличія выяснилось уже ранѣе; оно въ развитіи своего положенія оказалось со всѣхъ сторонъ противорѣчіемъ. Въ себѣ оно есть полнота, въ которой всѣ опредѣленія бытія сняты и содержатся; такимъ образомъ, оно есть основа, но лишь въ одностороннемъ опредѣленіи бытія въ себѣ, и потому его различеніе, количественное разница и обратное отношеніе его факторовъ, внѣшни. Какъ такое противорѣчіе самому себѣ и своей опредѣленности, своего сущаго въ себѣ опредѣленія и своей положенной опредѣленности, оно есть отрицательная полнота, опредѣленности которой и тѣмъ самымъ ея односторонность, какъ основы, ея бытіе въ себѣ, снимаются въ нихъ самихъ. Положенная поэтому, какъ то, что безразличіе
собою субстанцию, и что их содержание, порядок вещей, как протяженных я мыслимых, одно и то же. Но вследствие определения субстанции, как безразличия, возникает рефлексия о различении; будучи у Спинозы в себе, оно оказывается теперь положенным, именно как внешнее, а тем самым ближайшим образом, как количественное. Безразличие остается в нём правда имманентным, как субстанция, но отвлеченным, лишь в себе; различение же не имманентно безразличию, напротив как количественное оно противоположно имманентному, и количественное безразличие есть бытие вне себя их единства. Тем самым различение не понимается также качественно, а субстанция не определяется, как саморазличающее, как субъект. Ближайшим результатом в отношении самой категории безразличия является то, что в ней различение количественного или качественного определения распадается, как это обнаружилось в её развитии; этот результат есть разложение меры, в которой оба момента непосредственно положены, как одно.
С.
Переход в сущность.
Абсолютное безразличие есть последнее определение бытия прежде, чем оно становится сущностью; но оно не достигает её. Оно оказывается принадлежащим еще к сфере бытия, так как оно определено еще, как безразличное, имеет в нём различение внешнее, количественное. Это есть его существование, при чём оно вместе с тем находится в противоположении, относительно которого оно определяется, лишь как сущее в себе, а не как сущее для себя абсолютное. Иначе говоря, это есть внешняя рефлексия, которая останавливается на том, что специфически различное в себе или в абсолютном есть одно и то же, что его различение есть лишь безразличное, не различение по себе. Здесь не хватает только того, чтобы эта рефлексия была не внешнею рефлексиею мыслящего субъективного сознания, но собственным определением, различение — было снятым в этом единстве, которое оказывается обсолютною отрицательностью, безразличием к себе самому, к своему собственному безразличию, равно как и к своему инобытию.
Но это снятие определения безразличия выяснилось уже ранее; оно в развитии своего положения оказалось со всех сторон противоречием. В себе оно есть полнота, в которой все определения бытия сняты и содержатся; таким образом, оно есть основа, но лишь в одностороннем определении бытия в себе, и потому его различение, количественное разница и обратное отношение его факторов, внешни. Как такое противоречие самому себе и своей определенности, своего сущего в себе определения и своей положенной определенности, оно есть отрицательная полнота, определенности которой и тем самым её односторонность, как основы, её бытие в себе, снимаются в них самих. Положенная поэтому, как то, что безразличие
