Но все же можно попытаться заранѣе сдѣлать въ общемъ понятнымъ то, что потребно для ея раздѣленія, хотя при этомъ является нужда прибѣгнуть къ методу, полное пониманіе и оправданіе котораго получается лишь внутри самой науки. Прежде всего слѣдуетъ припомнить, что здѣсь предполагается связь раздѣленій съ понятіемъ или правильнѣе въ немъ самомъ. Понятіе не неопредѣленно, но опредѣлено само въ себѣ; раздѣленіе же выражаетъ эту его опредѣленность, какъ развитую; раздѣленіе есть сужденіе, не сужденіе о какомъ либо извнѣ принятомъ предметѣ, но самое дѣйствіе сужденія, т.-е. опредѣленіе понятія въ немъ самомъ. Прямоугольноеть, косо-угольность и т. д., такъ же, какъ равносторонность и т. д., по каковымъ опредѣленіямъ раздѣляютъ треугольники, не заключаются въ опредѣленности самого треугольника, въ томъ, что называется понятіемъ треугольника, также, какъ въ понятіи животнаго вообще или млекопитающаго, птицы и т. д. не заключаются опредѣленія, по которымъ животныя раздѣляются на млекопитающихъ, птицъ и т. д., а эти классы — на дальнѣйшіе роды. Такія опредѣленія почерпаются извнѣ, изъ опытнаго воззрѣнія; они присоединяются извнѣ къ этимъ такъ называемая понятіямъ. При философской же обработкѣ раздѣленія, понятіе само должно обнаруживаться, какъ его источникъ.
Но самое понятіе логики выяснилось во введеніи, какъ результатъ внѣ ея лежащей науки, а потому -покуда также какъ предположеніе. Логика опредѣлилась за симъ, какъ наука чистаго мышленія, имѣющая своимъ принципомъ чистое знаніе, не отвлеченное, но конкретное живое существо, достигаемое тѣмъ, что въ немъ противоположность сознанія субъективно для себя сущаго и другою такого сущаго, объективнаго, познается, какъ пре-одолѣнная, и бытіе познается, какъ чистое понятіе въ себѣ, чистое же понятіе, — какъ истинное бытіе. Таковы тѣмъ самымъ оба момента, содержащіеся въ логическомъ. Но они познаются въ ней, какъ нераздѣльные, а не такъ какъ въ сознаніи, каждый сущій также для себя; лишь потому что они вмѣстѣ съ тѣмъ познаются, какъ различаемые (однако не сущіе для себя), ихъ единство есть не отвлеченное, мертвое, неподвижное, а конкретное.
Это единство обращаетъ логическій принципъ вмѣстѣ съ тѣмъ въ элементъ, такъ что резвитіе этого различія, существующее также въ немъ, совершается внутри этого элемента, Ибо поскольку раздѣленіе, какъ сказано, есть сужденіе самого понятія, положеніе уже присущаго ему опредѣленія, а тѣмъ самымъ и его различія, то это положеніе должно быть понимаемо, не какъ обратное разложеніе сказаннаго конкретнаго единства на его опредѣленія, какъ бы они считались сущими для себя, что было бы пустымъ возвращеніемъ къ предшествовавшей точкѣ зрѣнія, къ противоположности сознанія; послѣдняя уже преодолѣна; эти единство остается элементомъ, различеніе раздѣленія и вообще развитія уже не выходитъ за его границы. Тѣмъ самымъ ранѣе (на пути къ истинѣ) для себя бывшія опредѣленія, какъ-то субъективное и объективное или также мышленіе и бытіе, или понятіе и реальность, каковы бы они ни были въ какомъ либо иномъ отношеніи понижаются, въ своей истинѣ, т.-е. въ своемъ единствѣ, до значенія формъ. Поэтому они и въ своемъ раз
Но всё же можно попытаться заранее сделать в общем понятным то, что потребно для её разделения, хотя при этом является нужда прибегнуть к методу, полное понимание и оправдание которого получается лишь внутри самой науки. Прежде всего следует припомнить, что здесь предполагается связь разделений с понятием или правильнее в нём самом. Понятие не неопределенно, но определено само в себе; разделение же выражает эту его определенность, как развитую; разделение есть суждение, не суждение о каком либо извне принятом предмете, но самое действие суждения, т. е. определение понятия в нём самом. Прямоугольноеть, косо-угольность и т. д., так же, как равносторонность и т. д., по каковым определениям разделяют треугольники, не заключаются в определенности самого треугольника, в том, что называется понятием треугольника, также, как в понятии животного вообще или млекопитающего, птицы и т. д. не заключаются определения, по которым животные разделяются на млекопитающих, птиц и т. д., а эти классы — на дальнейшие роды. Такие определения почерпаются извне, из опытного воззрения; они присоединяются извне к этим так называемая понятиям. При философской же обработке разделения, понятие само должно обнаруживаться, как его источник.
Но самое понятие логики выяснилось во введении, как результат вне её лежащей науки, а потому -покуда также как предположение. Логика определилась за сим, как наука чистого мышления, имеющая своим принципом чистое знание, не отвлеченное, но конкретное живое существо, достигаемое тем, что в нём противоположность сознания субъективно для себя сущего и другою такого сущего, объективного, познается, как пре-одоленная, и бытие познается, как чистое понятие в себе, чистое же понятие, — как истинное бытие. Таковы тем самым оба момента, содержащиеся в логическом. Но они познаются в ней, как нераздельные, а не так как в сознании, каждый сущий также для себя; лишь потому что они вместе с тем познаются, как различаемые (однако не сущие для себя), их единство есть не отвлеченное, мертвое, неподвижное, а конкретное.
Это единство обращает логический принцип вместе с тем в элемент, так что резвитие этого различия, существующее также в нём, совершается внутри этого элемента, Ибо поскольку разделение, как сказано, есть суждение самого понятия, положение уже присущего ему определения, а тем самым и его различия, то это положение должно быть понимаемо, не как обратное разложение сказанного конкретного единства на его определения, как бы они считались сущими для себя, что было бы пустым возвращением к предшествовавшей точке зрения, к противоположности сознания; последняя уже преодолена; эти единство остается элементом, различение разделения и вообще развития уже не выходит за его границы. Тем самым ранее (на пути к истине) для себя бывшие определения, как-то субъективное и объективное или также мышление и бытие, или понятие и реальность, каковы бы они ни были в каком либо ином отношении понижаются, в своей истине, т. е. в своем единстве, до значения форм. Поэтому они и в своем раз
