Примѣчаніе 2. Въ этомъ примѣчаніи я ближе разсмотрю тожество, какъ начало тожества, которое пытаются возвести въ первый законъ мышленія.
Это предложеніе въ своемъ положительномъ выраженіи А = Л есть прежде всего не что иное, какъ выраженіе пустого тожесловія. Было поэтому правильно замѣчено, что этотъ законъ не имѣетъ содержанія и не приводитъ ни къ чему далѣе. Такимъ образомъ, пустое тожество, за которое держатся тѣ, которые стараются постоянно выставить его, какъ нѣчто истинное, означаетъ лишь, что тожество не есть различіе, но что тожество и различіе различны. Они не видятъ, что тѣмъ самымъ они уже высказываютъ, что тожество есть различное, ибо они высказываютъ, что тожество различается отъ различія; поскольку этимъ вмѣстѣ съ тѣмъ допускается, что такова природа тожества, допускается, что тожество не внѣшнимъ образомъ, а въ немъ самомъ, по своей природѣ таково, что оно различно. Но далѣе, поскольку они держатся за это неподвижное тожество, имѣющее свою противоположность въ различіи, то они не видятъ, что они тѣмъ самымъ обращаютъ тожество въ одностороннюю опредѣленность, которая, какъ таковая, лишена истины. Допускается, что начало тожества выражаетъ лишь одностороннюю опредѣленность, что оно содержитъ лишь формальную, отвлеченную, неполную истину. Это правильное сужденіе непосредственно удостовѣряетъ, что истина достигаетъ полноты лишь въ единствѣ тожества, и различія и потому состоитъ лишь въ этомъ единствѣ. Поскольку признается, что это тожество несовершенно, то эта полнота, сравнительно съ которой тожество несовершенно, предносится мысли, какъ совершенное; но поскольку съ другой стороны тожество удерживается, какъ абсолютно отдѣльное отъ различія, и въ этомъ раздѣленіи признается за существенное, имѣющее значеніе, истинное, то въ этихъ противоречащихъ утвержденіяхъ нельзя усмотрѣть ничего, кромѣ неспособности привести къ единству мысли о тожествѣ, какъ отвлеченно-существенномъ, и о немъ же, какъ несовершенномъ, кромѣ недостаточности сознанія о томъ отрицательномъ движеніи, какимъ изображается само тожество въ этихъ утвержденіяхъ. Или, если выражаются такъ, что тожество есть существенное тожество, какъ отдѣленіе отъ различія, или въ отдѣльности отъ различія, то тѣмъ самымъ непосредственно высказывается истина,что тожество состоитъ въ отдѣленіи, какъ таковомъ, или въ отдѣленіи по существу, т.-е. что тожество есть не для себя, а моментъ отдѣленія.
Что касается иного удостовѣренія въ абсолютной истинѣ начала тожества, то это удостовѣреніе постольку основывается на опытѣ, поскольку всякое сознаніе ссылается на опытъ; т.-е. поскольку сознаніемъ высказывается это предложеніе, А есть А, дерево есть дерево, то оно (сознаніе) немедленно соглашается съ нимъ и удовлетворяется тѣмъ, что это предложеніе непосредственно само собой ясно и не требуетъ никакого иного обоснованія и доказательства.
Съ одной стороны, та ссылка на опытъ, согласно которой это предложеніе вообще признается всякимъ сознаніемъ, есть просто фраза. Ибо, ко
Примечание 2. В этом примечании я ближе рассмотрю тожество, как начало тожества, которое пытаются возвести в первый закон мышления.
Это предложение в своем положительном выражении А = Л есть прежде всего не что иное, как выражение пустого тожесловия. Было поэтому правильно замечено, что этот закон не имеет содержания и не приводит ни к чему далее. Таким образом, пустое тожество, за которое держатся те, которые стараются постоянно выставить его, как нечто истинное, означает лишь, что тожество не есть различие, но что тожество и различие различны. Они не видят, что тем самым они уже высказывают, что тожество есть различное, ибо они высказывают, что тожество различается от различия; поскольку этим вместе с тем допускается, что такова природа тожества, допускается, что тожество не внешним образом, а в нём самом, по своей природе таково, что оно различно. Но далее, поскольку они держатся за это неподвижное тожество, имеющее свою противоположность в различии, то они не видят, что они тем самым обращают тожество в одностороннюю определенность, которая, как таковая, лишена истины. Допускается, что начало тожества выражает лишь одностороннюю определенность, что оно содержит лишь формальную, отвлеченную, неполную истину. Это правильное суждение непосредственно удостоверяет, что истина достигает полноты лишь в единстве тожества, и различия и потому состоит лишь в этом единстве. Поскольку признается, что это тожество несовершенно, то эта полнота, сравнительно с которой тожество несовершенно, предносится мысли, как совершенное; но поскольку с другой стороны тожество удерживается, как абсолютно отдельное от различия, и в этом разделении признается за существенное, имеющее значение, истинное, то в этих противоречащих утверждениях нельзя усмотреть ничего, кроме неспособности привести к единству мысли о тожестве, как отвлеченно-существенном, и о нём же, как несовершенном, кроме недостаточности сознания о том отрицательном движении, каким изображается само тожество в этих утверждениях. Или, если выражаются так, что тожество есть существенное тожество, как отделение от различия, или в отдельности от различия, то тем самым непосредственно высказывается истина,что тожество состоит в отделении, как таковом, или в отделении по существу, т. е. что тожество есть не для себя, а момент отделения.
Что касается иного удостоверения в абсолютной истине начала тожества, то это удостоверение постольку основывается на опыте, поскольку всякое сознание ссылается на опыт; т. е. поскольку сознанием высказывается это предложение, А есть А, дерево есть дерево, то оно (сознание) немедленно соглашается с ним и удовлетворяется тем, что это предложение непосредственно само собой ясно и не требует никакого иного обоснования и доказательства.
С одной стороны, та ссылка на опыт, согласно которой это предложение вообще признается всяким сознанием, есть просто фраза. Ибо, ко
