какъ общая форма мірового духа, стоицизмъ могъ возникнуть только во времена всеобщаго страха и рабства, но и всеобщаго образованія, возвысившаго его до мышленія.
Но хотя сущность стоическаго самосознанія не есть ни что либо иное, чѣмъ самое это самосознаніе, и ни я въ его чистой абстракціи, а есть такое я, которое имѣетъ инобытіе въ себѣ, какъ мыслимое различіе, такъ что въ этомъ инобытіи оно непосредственно возвращено въ себя же, тѣмъ не менѣе, эта его сущность есть только сущность абстрактная. Свобода самосознанія относится безразлично къ природному наличному бытію, а потому оставляетъ и его свободнымъ, и рефлексія оказывается двойной. Свобода въ мысли имѣетъ своею истиною только чистую мысль, эта истина не воплощается въ жизни, а потому является тоже только по. питіемъ свободы, а не самой живой свободой; сущность этой истины есть только мышленіе вообще, форма, какъ таковая, возвратившаяся въ себя отъ самостоятельной вещи. Но такъ какъ индивидуальность, дѣйствуя, должна быть живою, а мысля должна охватывать живой міръ въ системѣ мышленія, то для того, чтобы въ существующемъ для сознанія отнюдь не было иныхъ ингредіентовъ, кромѣ понятія, являющагося сущностью, въ самомъ мышленіи должно было бы заключаться раскрытіе содержанія того, что хорошо и что истинно. Но отвлеченное, какъ здѣсь, отъ многообразія вещей, будучи ихъ абстракціей, понятіе не имѣетъ никакого содержанія въ самомъ себѣ, а имѣетъ только данное ему. Мысля о содержаніи, сознаніе, правда, уничтожаетъ его, какъ чуждое бытіе, однако, понятіе есть опредѣленное понятіе, и эта-то опредѣленность и есть то чуждое, что оно заключаетъ въ себѣ. Вотъ почему стоицизмъ пришелъ въ замѣшательство, когда ему былъ предложенъ вопросъ, какъ говорится, о критеріи истины, т.-е. собственно о содержаніи самой мысли. На вопросъ: что есть добро и истина, онъ выдвинулъ снова само безсодержательное мышленіе: истина и добро должны состоять въ разумности. Но это равенство мышленія самому себѣ есть опять-таки только чистая форма, безъ всякой опредѣленности; общія фразы объ истинѣ и добрѣ, о мудрости и добродѣтели, при которыхъ оно остается поневолѣ, правда, являются возвышающими, но, нисколько на самомъ дѣлѣ не расширяя содержанія, онѣ скоро становятся скучными.
Это мыслящее сознаніе, опредѣлившееся, какъ абстрактная свобода, есть, такимъ образомъ, только несовершенное отрицаніе инобытія: уединившись въ себя изъ наличнаго бытія, оно, однако, не завершило себя въ качествѣ абсолютнаго отрицанія этого бытія. Содержаніе, правда, имѣетъ для него значеніе только въ качествѣ мысли, однако, въ качествѣ мысли опредѣленной, и опредѣленности, какъ таковой.
2. (Ске итицйзмъ). То, что стоицизмъ даетъ какъ понятіе, скептицизмъ реализуетъ въ дѣйствительности и показываетъ на опытѣ, что такое свобода мышленія; въ себѣ она отрицательна и должна проявить себя такою. Съ рефлексіей самосознанія въ простую мысль о самомъ себѣ, ей въ дѣйствительности противополагается независимое наличное бытіе, т.-е. устойчивая опредѣленность, выдѣляющаяся изъ безконечности. Но въ скептицизмѣ полная несущественность и несамостоятельность этого другого открывается для сознанія; мысль становится совершеннымъ мышленіемъ, уничтожающимъ бытіе многообразно опредѣленнаго міра, а въ этомъ много-
как общая форма мирового духа, стоицизм мог возникнуть только во времена всеобщего страха и рабства, но и всеобщего образования, возвысившего его до мышления.
Но хотя сущность стоического самосознания не есть ни что либо иное, чем самое это самосознание, и ни я в его чистой абстракции, а есть такое я, которое имеет инобытие в себе, как мыслимое различие, так что в этом инобытии оно непосредственно возвращено в себя же, тем не менее, эта его сущность есть только сущность абстрактная. Свобода самосознания относится безразлично к природному наличному бытию, а потому оставляет и его свободным, и рефлексия оказывается двойной. Свобода в мысли имеет своею истиною только чистую мысль, эта истина не воплощается в жизни, а потому является тоже только по. питием свободы, а не самой живой свободой; сущность этой истины есть только мышление вообще, форма, как таковая, возвратившаяся в себя от самостоятельной вещи. Но так как индивидуальность, действуя, должна быть живою, а мысля должна охватывать живой мир в системе мышления, то для того, чтобы в существующем для сознания отнюдь не было иных ингредиентов, кроме понятия, являющегося сущностью, в самом мышлении должно было бы заключаться раскрытие содержания того, что хорошо и что истинно. Но отвлеченное, как здесь, от многообразия вещей, будучи их абстракцией, понятие не имеет никакого содержания в самом себе, а имеет только данное ему. Мысля о содержании, сознание, правда, уничтожает его, как чуждое бытие, однако, понятие есть определенное понятие, и эта-то определенность и есть то чуждое, что оно заключает в себе. Вот почему стоицизм пришел в замешательство, когда ему был предложен вопрос, как говорится, о критерии истины, т. е. собственно о содержании самой мысли. На вопрос: что есть добро и истина, он выдвинул снова само бессодержательное мышление: истина и добро должны состоять в разумности. Но это равенство мышления самому себе есть опять-таки только чистая форма, без всякой определенности; общие фразы об истине и добре, о мудрости и добродетели, при которых оно остается поневоле, правда, являются возвышающими, но, нисколько на самом деле не расширяя содержания, они скоро становятся скучными.
Это мыслящее сознание, определившееся, как абстрактная свобода, есть, таким образом, только несовершенное отрицание инобытия: уединившись в себя из наличного бытия, оно, однако, не завершило себя в качестве абсолютного отрицания этого бытия. Содержание, правда, имеет для него значение только в качестве мысли, однако, в качестве мысли определенной, и определенности, как таковой.
2. (Ске итицйзм). То, что стоицизм дает как понятие, скептицизм реализует в действительности и показывает на опыте, что такое свобода мышления; в себе она отрицательна и должна проявить себя такою. С рефлексией самосознания в простую мысль о самом себе, ей в действительности противополагается независимое наличное бытие, т. е. устойчивая определенность, выделяющаяся из бесконечности. Но в скептицизме полная несущественность и несамостоятельность этого другого открывается для сознания; мысль становится совершенным мышлением, уничтожающим бытие многообразно определенного мира, а в этом много-
