внѣшнему познанію. Что же касается самого діалектическаго движенія, то его сфера есть чистое понятіе, слѣдовательно, оно имѣетъ содержаніе, которое вполнѣ представляетъ собою субъектъ въ себѣ самомъ. Такимъ образомъ, нѣтъ такого содержанія, которое выступало бы какъ субъектъ, лежащій въ основаніи, и къ которому ето значеніе прилагалось бы какъ предикатъ; положеніе непосредственно представляетъ собою только пустую форму. — Помимо чувственно созерцаемой или представленной самости по преимуществу имя, какъ имя, характеризуетъ чистый субъектъ, пустое, не выраженное въ понятіи единое. Па этомъ основаніи можетъ быть полезнымъ избѣгать, напримѣръ, имени Бога, такъ какъ это слово непосредственно не есть вмѣстѣ съ тѣмъ понятіе, но собственное имя, постоянный покой лежащаго въ основаніи субъекта, наоборотъ, слова "бытіе" или "единое", единичность, субъектъ, и т. д. сами непосредственно обозначаютъ понятія. — Если объ этомъ субъектѣ высказываются также умозрительныя истины, то ихъ содержаніе обходится безъ имманентнаго понятія, потому что онъ имѣется на лицо только въ качествѣ субъекта, находящагося въ покоѣ, и вслѣдствіе этого обстоятельства онѣ легко получаютъ форму простой назидательности.- — Такимъ образомъ съ этой стороны препятствіе, которое заключается въ привычкѣ понимать умозрительный предикатъ въ формѣ положенія, т.-е. не какъ понятіе и сущность, можетъ быть усугублено и смягчено въ зависимости отъ самого философскаго изложенія. Изложеніе, согласно пониманію природы умозрительнаго, должно сохранить діалектическую форму и не включать ничего, что не постигнуто подъ формой понятія и не представляетъ собою понятія.
2. Въ той же мѣрѣ, какъ резонерство, изученію философіи препятствуетъ не имѣющее отношенія къ резонерству представленіе о всѣхъ извѣстныхъ истинахъ, къ которымъ обладатель не считаетъ нужнымъ возвращаться, но которыя кладетъ въ основаніе и полагаетъ, что можетъ ихъ высказывать, при ихъ помощи повѣрять и отрицать. Съ этой стороны особенно необходимо сдѣлать изъ философствованія серіозное дѣло. Относительно всѣхъ наукъ, изящныхъ искусствъ, прикладныхъ искусствъ, ремеслъ существуетъ убѣжденіе, что для овладѣнія ими необходимо много потрудиться
надъ ихъ изученіемъ и упражненіемъ въ нихъ. Относительно философіи, наоборотъ.
повидимому, господствуетъ въ настоящее время предразсудокъ, что хотя каждый
имѣющій глаза и пальцы и располагающій кожей и сапожными инструментами и не можетъ сшить сапогъ, однако каждый умѣетъ непосредственно философствовать и су-дить о философіи, потому что онъ имѣетъ для этого масштабъ въ своемъ естественномъ разумѣ, — какъ будто онъ въ первомъ случаѣ не имѣлъ бы также масштаба для сапога въ своей ногѣ. — Повидимому, обладаніе философіей прямо ставится въ связь съ недостаткомъ знаній и изученія, и полагаютъ, что философія кончается тамъ, гдѣ начинаются они. Ее часто считаютъ формальнымъ безсодержательнымъ знаніемъ, и очень чувствуется отсутствіе пониманія того, что все, являющееся истиной но содержанію въ какомъ-нибудь знаніи и наукѣ, можетъ^ пользоваться этимъ назва-ніемъ только тогда, когда оно произведено философіей, что другія науки могутъ, сколько угодно, пробовать достигнуть этого путемъ разсужденія, безъ философіи, но не будутъ бе^ъ нея обладать жизнью, духомъ, истиной.
По отношенію къ философіи мы видимъ, что вмѣсто длиннаго пути образо
ванія, вмѣсто столь же богатаго, какъ и глубокаго движенія, которымъ духъ дрц-
внешнему познанию. Что же касается самого диалектического движения, то его сфера есть чистое понятие, следовательно, оно имеет содержание, которое вполне представляет собою субъект в себе самом. Таким образом, нет такого содержания, которое выступало бы как субъект, лежащий в основании, и к которому ето значение прилагалось бы как предикат; положение непосредственно представляет собою только пустую форму. — Помимо чувственно созерцаемой или представленной самости по преимуществу имя, как имя, характеризует чистый субъект, пустое, не выраженное в понятии единое. Па этом основании может быть полезным избегать, например, имени Бога, так как это слово непосредственно не есть вместе с тем понятие, но собственное имя, постоянный покой лежащего в основании субъекта, наоборот, слова "бытие" или "единое", единичность, субъект, и т. д. сами непосредственно обозначают понятия. — Если об этом субъекте высказываются также умозрительные истины, то их содержание обходится без имманентного понятия, потому что он имеется на лицо только в качестве субъекта, находящегося в покое, и вследствие этого обстоятельства они легко получают форму простой назидательности.- — Таким образом с этой стороны препятствие, которое заключается в привычке понимать умозрительный предикат в форме положения, т. е. не как понятие и сущность, может быть усугублено и смягчено в зависимости от самого философского изложения. Изложение, согласно пониманию природы умозрительного, должно сохранить диалектическую форму и не включать ничего, что не постигнуто под формой понятия и не представляет собою понятия.
2. В той же мере, как резонерство, изучению философии препятствует не имеющее отношения к резонерству представление о всех известных истинах, к которым обладатель не считает нужным возвращаться, но которые кладет в основание и полагает, что может их высказывать, при их помощи поверять и отрицать. С этой стороны особенно необходимо сделать из философствования серьёзное дело. Относительно всех наук, изящных искусств, прикладных искусств, ремесл существует убеждение, что для овладения ими необходимо много потрудиться
над их изучением и упражнением в них. Относительно философии, наоборот.
по-видимому, господствует в настоящее время предрассудок, что хотя каждый
имеющий глаза и пальцы и располагающий кожей и сапожными инструментами и не может сшить сапог, однако каждый умеет непосредственно философствовать и су-дить о философии, потому что он имеет для этого масштаб в своем естественном разуме, — как будто он в первом случае не имел бы также масштаба для сапога в своей ноге. — По-видимому, обладание философией прямо ставится в связь с недостатком знаний и изучения, и полагают, что философия кончается там, где начинаются они. Ее часто считают формальным бессодержательным знанием, и очень чувствуется отсутствие понимания того, что всё, являющееся истиной но содержанию в каком-нибудь знании и науке, может^ пользоваться этим назва-нием только тогда, когда оно произведено философией, что другие науки могут, сколько угодно, пробовать достигнуть этого путем рассуждения, без философии, но не будут бе^ъ неё обладать жизнью, духом, истиной.
По отношению к философии мы видим, что вместо длинного пути образо
вания, вместо столь же богатого, как и глубокого движения, которым дух дрц-
