Проблема. (Уходитъ.)
(про-себя).
Но въ которой
Я долженъ глубже розыскать основы.
Довѣрьтесь мнѣ. Вотъ, видите ли, Натанъ,
Я полагаю такъ: когда къ добру,
Которое хочу я сдѣлать, близко
Граничитъ что-нибудь весьма дурное,
Добра такого я нс стану дѣлать.
Дурное мы довольно вѣрно знаемъ,
Но доброе — далёко нѣтъ. Понятно,
Что если дѣвочку какъ можно лучше
Вы воспитать хотѣли, то её,
Какъ дочь свою родную, воспитали.
Вы это сдѣлали со всей любовью,
Со всею вѣрностью — и отплатить вамъ
Такой наградой! Это непонятно!
Конечно, вы умнѣй бы поступили,
Когда бы христіанку христіанкой
Воспитывали чрезъ вторыя руки;
Но вами не былъ бы тогда любимъ
Ребёнокъ друга вашего, a дѣтямъ,
Въ ихъ нѣжномъ возрастѣ, по мнѣ, любовь —
Хоть звѣря дикаго любовь — нужнѣе,
Чѣмъ христіанство: для него всегда
Ещё найдётся время. Если только
Дитя взросло здоровымъ, благонравнымъ
Предъ вашими очами, такъ ужь вѣрно
Предъ Божьими оно осталось тѣмъ же,
Чѣмъ было. Да и всё-то христіанство
Основано не на еврействѣ развѣ?
Частенько я таки-сердился, много
Я пролилъ слёзъ объ томъ, что христіане
Ужь какъ-то слишкомъ могутъ забывать,
Что санъ Господь-Спаситель былъ евреемъ.
Вы, добрый братъ, ходатаемъ мнѣ будьте,
Коль на меня вражда и лицемѣрье
Подымутся за мой поступокъ. Вы
Одни должны узнать объ нёмъ, но послѣ
Его съ собой въ могилу схоронится.
Ещё ни разу суетность меня
Не побуждала разсказать объ этомъ
Кому-нибудь другому. Вамъ однимъ
Я разскажу. Я буду откровененъ
Съ одной лишь простотой благочестивой.
Она одна поймётъ, въ какихъ дѣлахъ
Мы въ состояньи, съ преданностью къ Богу,
Одерживать побѣду надъ собой.
Вы тронуты? вы плачете?
Въ Дарунѣ
Вы отдали мнѣ дѣвочку; но вѣрно
Не знаете, что въ Гатѣ христіане
Предъ этимъ незадолго всѣхъ евреевъ,
Съ дѣтьми и женщинами, истребили.
Но знаете, что въ томъ числѣ погибли
Моя жена и семь цвѣтущихъ, бодрыхъ
И много обѣщавшихъ сыновей;
Что въ домѣ брата, гдѣ я ихъ припряталъ,
Они всѣ вмѣстѣ были сожжены.
Творецъ ной правосудный!
Какъ пришли вы,
Три дня, три ночи я въ золѣ, во прахѣ
Предъ Богомъ пролежалъ, проплакалъ. Плакать!
Я Бога укорялъ! Въ негодованьи,
Въ ожесточеньи проклиналъ себя
И цѣлый міръ! Я клялся къ христіанству
Въ непримиримой ненависти!…
А!
Я этому повѣрю.
Понемногу
Вернулся мнѣ разсудокъ. Онъ пріятно
Шепнулъ инѣ: «всё-таки есть Богъ, и всё,
Что сдѣлано — Его опредѣленье.
И такъ, иди, свершай, что ты постигъ
Давно, что совершить, когда захочешь,
Навѣрно не труднѣе, чѣмъ постичь.
Возстань!» — и всталъ я, къ Господу взывая
«Хочу! хочу! Была бы только воля
Твоя на то, чтобъ я хотѣлъ.» Тогда-то
Явились вы и, съ лошади сойдя,
Мнѣ передали милаго ребенка,
Завернутаго въ плащъ. Что я сказалъ вамъ,
Что вы мнѣ говорили — я не помню.
Я знаю только то, что, взявъ дитя,
Я снёсъ его къ себѣ и на колѣняхъ,
Рыдая, цѣловалъ мою малютку.
О, Господи! изъ семерыхъ дѣтей
Хотя одно возвращено мнѣ.
На̀танъ!
Вы христіанинъ! христіанинъ, На̀танъ!
И лучшаго на свѣтѣ не бывало.
