Когда бы привело на память горе мнѣ,
Что за удары рокъ таитъ для назиданья,
Я бъ — также какъ и ты, когда-то въ тишинѣ —
Поднёсъ тебѣ бользамъ, врачующій страданья.
Да, грѣхъ прошедшій твой и настоящій мой
Другъ другу извинятъ, сойдясь между собой!
Ужь лучше быть дурнымъ, чѣмъ слыть лишь за дурного,
Снося весь вѣкъ притомъ напрасно клеветы
И не питать себя сознаньемъ доброты,
Не признанной никѣмъ изъ люда остального.
Скажи, зачѣмъ глазамъ фальшивымъ и чужимъ
Оцѣнивать мои горячіе порывы?
Чего жь слѣдятъ они за мной, когда фальшивы
И — что бъ ни дѣлалъ я — находятъ всё дурнымъ?
Я буду тѣмъ, чѣмъ былъ, а тѣ, что подмѣчаютъ
Во мнѣ грѣхи одни, лишь судятъ по себѣ:
Прямымъ я быть могу; они же — ковыляютъ.
И какъ судить меня имъ, сильнымъ лишь въ журбѣ?
Иль — можетъ — эта брань ихъ лозунгъ знаменуетъ,
Что всѣ на свѣтѣ злы и зло вездѣ царюетъ.
Твой даръ, вручённый мнѣ, твоё изображение
Произвело во мнѣ такое впечатлѣнье,
Что — свѣтлый — навсегда останется онъ тамъ
На удивленье всѣмъ и будущимъ вѣкамъ.
Пока природой умъ и сердце позволенья
Не будутъ лишены хотя существовать,
Они не отдадутъ тебя волнамъ забвенья
И восхвалять тебя всё будутъ продолжать.
