Тогда онъ сѣлъ, точно подкосились подъ нимъ ноги, снялъ свою фуражку, нѣсколько разъ машинально обтеръ лобъ платкомъ, потомъ порывисто всталъ, подошелъ къ молодой женщинѣ съ простертыми руками, съ открытымъ ртомъ, собираясь говорить, повѣрить ей какую-то страшную скорбь; но онъ остановился, пристально посмотрѣлъ на нее и произнесъ какъ бы въ бреду: „Но онъ вашъ мужъ… вы тоже…“ И онъ кинулся бѣжать по направленію къ морю.
Жанна побѣжала за нимъ, чтобъ остановить его, звала его, умоляла; сердце ея сжималось отъ ужаса и она шептала: „Онъ знаетъ все! Что онъ теперь сдѣлаетъ? О, только бы онъ ихъ не нашелъ!“ Но она не могла его догнать; онъ не слушалъ ея. Онъ шелъ впередъ твердо, къ опредѣленной цѣли. Онъ перескочилъ канаву и, шагая гигантскими шагами черезъ морской камышъ, началъ взбираться на утесъ.
Жанна, стоя на откосѣ, усаженномъ деревьями, долго глазами слѣдила за нимъ, потомъ, потерявъ его изъ виду, вернулась, мучимая страхомъ.
Онъ повернулъ направо и пустился бѣжать.
Бурное море катило свои волны; большія, черныя тучи неслись съ безумною быстротой, то догоняя другъ друга, то разражаясь надъ берегомъ бѣшенымъ ливнемъ. Вѣтеръ свисталъ, вылъ, скользилъ по травѣ, гнулъ молодые побѣги и уносилъ, точно хлопья пѣны, большихъ бѣлыхъ птицъ, увлекая ихъ далеко вглубь берега. Падающія капли дождя сѣкли графа по лицу, смачивали его усы и щеки, по которымъ струилась вода, наполняли шумомъ его уши и смущеніемъ его сердце.
Внизу передъ нимъ долина Вокотта открывала глубокую свою впадину. Тамъ не было ничего, кромѣ домика пастуха, около пустой изгородки для овецъ. Двѣ лошади были при-
