Жанна пріѣзжала такимъ образомъ черезъ день, а по воскресеньямъ брала. его домой. Не зная что дѣлать во время классовъ, между рекреаціями, она сидѣла въ пріемной, не имѣя ни силы, ни мужества удалиться изъ училища. Начальникъ пригласилъ ее къ себѣ и попросилъ пріѣзжать порѣже, но она не обратила вниманія на эту просьбу.
Тогда онъ предупредилъ ее, что если она будетъ мѣшать сыну играть во время отдыха и прерывать безпрестанно уроки, то начальство принуждено будетъ его исключить; тоже самое было сообщено и барону. Вслѣдствіе этого ей пришлось оставаться въ Тополяхъ подъ присмотромъ, какъ плѣнницѣ.
Она ожидала каникулъ съ большимъ нетерпѣніемъ, чѣмъ самъ мальчикъ.
И постоянная тревога волновала ея душу. Она по цѣлымъ днямъ бродила по окрестностямъ, сопровождаемая только Боемъ; иногда же по цѣлымъ часамъ сидѣла на откосѣ, смотря на море, иногда отправлялась въ Ипортъ, лѣсомъ, переживая прошлыя прогулки, воспоминанія о которыхъ преслѣдовали ее. Какъ далеко, безконечно далеко то время, когда она бѣгала здѣсь молодой дѣвушкой, отуманенной мечтами.
При каждомъ свиданіи съ сыномъ ей казалось, что они не видались лѣтъ десять. Онъ съ каждымъ мѣсяцемъ становился все болѣе и болѣе мужчиной, она—старухой.
Отецъ казался ея братомъ, а тетка Лизонъ, увядшая съ двадцатипятилѣтняго возраста и не старѣвшая болѣе, казалась ея старшей сестрой.
Пулэ занимался плохо. Въ четвертомъ классѣ онъ пробылъ два года, третій прошелъ кое-какъ, но во второмъ опять нужно было остаться на другой годъ, такъ что въ классъ реторики онъ перешелъ уже двадцати лѣтъ.
