Взявъ ключи, она пошла одна и, приблизившись къ старому дому со стороны моря, остановилась, чтобъ осмотрѣть его. Снаружи онъ совсѣмъ не измѣнился. На выцвѣтшихъ стѣнахъ обширнаго сѣраго зданія въ этотъ день играло солнце. Всѣ ставни были закрыты.
Небольшой кусокъ сухой вѣтки свалился на ея платье; поднявъ глаза, она увидала платанъ. Приблизившись къ толстому дереву съ блѣдною, гладкою корой, она поласкала его рукой, какъ животное. Идя дальше, она споткнулась о кусокъ гнилого дерева; это былъ остатокъ скамейки, на которой они такъ часто сидѣли всѣ вмѣстѣ и которую поставили въ день перваго визита Жюльена.
Она подошла къ двойной двери прихожей и съ трудомъ отворила ее. Заржавленный ключъ долго не отпиралъ замка; наконецъ пружина заскрипѣла и замокъ поддался. Она толкнула ее и дверь распахнулась.
Жанна тотчасъ же, почти бѣгомъ, отправилась въ свою комнату. Оклеенная свѣтлыми обоями, она показалась ей неузнаваемой; но, открывъ окно, она была тронута до глубины души при видѣ своего любимаго горизонта, рощи, вязовъ, долины и наконецъ моря, усѣяннаго темными парусами, которые издали казались неподвижными.
Тогда она начала бродить по огромному пустому дому. Она разсматривала на стѣнахъ знакомыя ей пятна, остановилась передъ маленькимъ углубленіемъ въ штукатуркѣ, продѣланномъ барономъ, который, вспоминая молодость, часто проходя мимо, забавлялся тѣмъ, что фехтовалъ своею тростью со стѣной.
Въ комнатѣ мамы она нашла воткнутую за дверью, въ темномъ углу, у кровати, тоненькую булавку съ золотою головкой, которую она здѣсь когда-то воткнула (теперь она вспомнила это) и которую потомъ нѣсколько лѣтъ не могла
