Она была красива, безнравственна по природѣ, но съ тѣмъ видомъ наивнаго ребенка, который онъ называлъ ангельскимъ выраженіемъ. Она съумѣла всецѣло покорить его и сдѣлать изъ него одного изъ дошедшихъ до бреда буйныхъ сумасшедшихъ, одного изъ тѣхъ восторженныхъ безумцевъ, которые всегда готовы сгорѣть на кострѣ смертныхъ страстей изъ-за взгляда или юбки. Онъ сошелся съ ней, заставилъ ее покинуть сцену и въ продолженіе четырехъ лѣтъ любилъ все съ возрастающею страстью.
Конечно, несмотря на свое имя и семейныя традиціи, онъ въ концѣ концовъ женился бы на ней, еслибы не открылъ, что она давно уже обманываетъ его съ тѣмъ самымъ другомъ, у котораго онъ съ нею познакомился.
Драма вышла тѣмъ ужаснѣе, что она была беременна и онъ только ожидалъ рожденія ребенка, чтобы рѣшиться обвѣнчаться съ ней.
Заручившись доказательствами, въ видѣ писемъ, найденныхъ въ ящикѣ, онъ сталъ упрекать ее въ невѣрности, въ вѣроломствѣ, въ позорѣ, сталъ упрекать ее со всей грубостью полудикаря, какимъ онъ и былъ.
Она же — дитя парижскихъ тротуаровъ, наглая настолько же, насколько и безстыдная, увѣренная въ томъ любовникѣ, какъ и въ этомъ, къ тому же смѣлая, какъ дочери простолюдиновъ, бросающіяся на баррикады изъ удальства, раздразнила и оскорбила его; когда же онъ поднялъ на нее руку, она указала ему на свой животъ.
Онъ остановился, блѣднѣя при мысли, что въ этомъ оскверненномъ, гадкомъ тѣлѣ, въ этомъ поганомъ существѣ находится его ребенокъ! Тогда онъ бросился на нее, чтобы раздавить ихъ обоихъ, уничтожить этотъ двойной позоръ.
Чувствуя свою погибель, она испугалась. Изгибаясь подъ
