зить мнѣ свое сочувствіе. Я бы охотно обошлась безъ него, если бы исполнилась хоть одна моя мечта о счастьѣ родины или хоть одна изъ истинъ, которыя я старалась распространять, принесла бы плоды. Я нашла, что Петербургъ сильно измѣнился со времени императрицы. Въ немъ были либо якобинцы, либо капралы; я умышленно употребляю слово «капралъ», потому что всѣ военные, отъ солдата до генерала включительно, только и занимались постоянными и многочисленными ученіями и усвоеніемъ себѣ строгой военной выправки.
Я вернулась въ Москву поздней осенью, но все-таки поѣхала еще въ Троицкое; я была своимъ собственнымъ архитекторомъ, садовникомъ и управляющимъ, и слѣдовательно, не могла надолго отлучаться изъ Троицкаго, такъ какъ земля требовала постоянныхъ заботъ и ухода.
Я умолчу о нѣсколькихъ послѣдующихъ годахъ, не представляющихъ ничего интереснаго для читателя. Огорченія, поражавшія мое сердце, отягчали мою жизнь; они были такого свойства, что мнѣ хотѣлось бы ихъ скрыть отъ самой себя, и я не рѣшаюсь разсказывать о нихъ читателямъ. Императоръ былъ столь милостивъ, что взялъ на себя уплату моего долга въ банкъ; въ концѣ августа 1803 г. сердце мое было утѣшено гораздо большей и драгоцѣнной для меня радостью: прибытіемъ миссъ Уильмотъ, родственницы моей нѣжной и ближайшей подруги, m‑me Гамильтонъ, дочери туамскаго епископа. Миссъ Уильмотъ пріѣхала ко мнѣ въ Троицкое и своими бесѣдами, совмѣстнымъ чтеніемъ, кротостью и привѣтливостью внесла къ мою жизнь тихія радости, безцѣнныя и незамѣнимыя для нѣжной дружбы и любознательнаго ума.
Я имѣла удовольствіе познакомиться съ отцомъ[1] этого ангела-утѣшителя, посланнаго мнѣ Небомъ и нѣжными заботами мистера Уильмота и m‑me Гамильтонъ. Ея ро-
- ↑ И съ нѣкоторыми ея родственниками.
