своего прибытія въ Варшаву онъ долженъ былъ отдавать отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ только непосредственно самой императрицѣ и своему дядѣ, министру, графу Панину.
Разлука съ мужемъ и болѣзнь моей дочери разстроили меня настолько, что я нашла нужнымъ перемѣнить климатъ; но, не желая удаляться отъ Петербурга, гдѣ скорѣй всего могла получать свѣдѣнія о мужѣ, я попросила у моего двоюроднаго брата, князя Куракина, разрѣшенія поселиться въ его помѣстьяхъ въ Гатчинѣ, ставшей теперь столь великолѣпной.
Тогда еще не было чудесной и значительно сокращенной дороги, которую провели впослѣдствіи, когда императрица купила Гатчину послѣ смерти князя Куракина, такъ что Гатчина была въ 60 верстахъ отъ Петербурга. Я удалилась туда съ госпожей Каменской и моими двумя дѣтьми и жила въ Гатчинѣ до возвращенія императрицы изъ ея путешествія въ Ригу, въ полномъ уединеніи, выѣзжая изъ дому только для прогулки въ экипажѣ или верхомъ.
За нѣсколько мѣсяцевъ до этого, генералъ Панинъ былъ назначенъ сенаторомъ и членомъ совѣта. Такъ какъ у него не было своего дома, а моя квартира была чрезвычайно помѣстительна, я предложила ему занять ее, не желая дѣлать пріемовъ, ни тратить много денегъ въ отсутствіе моего мужа, а сама переселилась съ дѣтьми во флигель, гдѣ была и баня, необходимая для дѣтей.
Генералъ Панинъ занималъ мой домъ до отъѣзда императрицы въ Ригу, куда онъ ее сопровождалъ. Въ качествѣ сенатора онъ каждый день принималъ большое количество просителей; наши входы и выходы были на противоположныхъ концахъ дома; кромѣ того пріемъ дяди происходилъ въ весьма ранніе часы, такъ что я никогда не видала его просителей и не знала даже, кто они. Въ числѣ ихъ, какъ оказалось впослѣдствіи, былъ и Мировичъ, ставшій знаменитымъ вслѣдствіе своего нелѣпаго и преступнаго замысла вернуть престолъ Іоанну, заключенному въ Шлиссельбург-
