ражаются наши писатели въ „Современникѣ“), и передо мной проходили дни: сегодня — какъ вчера, и завтра — какъ сегодня, а я ничего не сдѣлалъ. Не знаю, что пріискать въ оправданіе. Впрочемъ, ты самъ поймешь и извинишь меня, другъ мой! Какъ ты уѣхалъ? Ты объ этомъ не сказалъ ни слова! Сколько прошло времени, а ты ничего не написалъ, хоть ты и говорилъ, что ты первый опишешь и все, что только съ тобою ни случится. Но дружба невзы скательна: я прощаю. И такъ, сегодня день рѣшительный: принимаюсь за перо, плачу долгъ дружбѣ и дѣлаю доброе дѣло. Я тебѣ хочу писать, но только не письмо, а цѣлый. рядъ событій — дневникъ. Выслушай твоего докучливаго друга. Впрочемъ начнемъ завтра.
Съ чего бы начать?.. Ну хоть съ этого: служба моя идеть все такъ же, как и прежде. я только сейчасъ кончилъ вѣдомость о занятіяхъ моего Уполи. Она идетъ такъ себѣ: ни бугровато, ни ухабисто. Изрѣдка для его почтенныхъ и милыхъ для него дочерей — дѣлаю формы, или рисунки модныхъ воротничковъ, за что онъ мнѣ признателенъ, а о нихъ уже и говорить нечего — онѣ очень мило дѣлаютъ мнѣ реверансъ. Акимъ Петровичъ однажды за подобный подвигъ наградилъ, и чѣмъ бы ты думалъ? — не угадаешь никакъ, и не скажу! Въ одно прекрасное утро — часовъ въ 11 — прихожу, ну, тутъ извѣстно — входящій, исходящій, и пошло, и пошло... Кончилъ, собираюсь идти... вдругъ оны и говоритъ: „извольте-ка взять “, и съ этими словами далъ два яблочка, превосходныя, можно сказать. Прощай.
- ↑ О Турбинѣ смотри ниже въ „Воспоминаніяхъ“ М. Б. Тулинова.
