Николаевичъ пригласилъ нѣкоторыхъ товарищей къ себѣ на вечеринку въ новую квартиру[1].
Съ этой вечеринки начинается новая жизнь, какъ для Ивана Николаевича, такъ и для многихъ изъ его товарищей. Собирались почти каждый день, послѣ вечернихъ классовъ въ Академій, къ Ивану Николаевичу. Онъ установилъ какъ бы программу. Одинъ изъ товарищей обязанъ былъ, по очереди, читать что либо изъ лучшихъ произведеній тогдашней литературы; другіе занимались оканчиваніемъ заданныхъ въ Академіи работъ (тогда еще дозволялось брать рисунки на домъ); третьи - работали для добывания средствъ, иные готовили эскизы, и проч. Но всѣ слушали читающаго.
Около этого же времени, пріѣхалъ изъ Острогожска и М. М. Пановъ, занялъ мѣсто ретушера у Александровскаго, и съ помощью Ивана Николаевича поступилъ въ Академію, въ гипсовые классы. Онъ также сдѣлался постояннымъ посѣтителемъ, слушателемъ и работникомъ на вечерахъ Крамского.
На этихъ-то вечерахъ Иванъ Николаевичъ выработалъ своеобразный методъ работать портреты въ натуральную величину, поясные, и въ 3 часа оканчивалъ ихъ совершенно. Тутъ работалъ карандашъ, карандашный соусъ, растушка и гуашныя бѣлила. По его выраженію, чѣмъ бы ни работать, да вышло бы скоро и хорошо. Для портретовъ Иванъ Николаевичъ удѣлялъ одинъ часъ въ вечеръ, и на третій, или много на четвертый, вечеръ одинъ изъ его товарищей получалъ свой прекрасный, законченный портреть (разумѣется, безвозмездно). Скоро явились и послѣдователи этого метода: кажется, первымъ былъ его же учитель по гипсу. Да и въ Академій появились рисунки, вмѣсто прежняго Жульеновскаго штрихованія, тоже исполненные по болѣе скорому и упрощенному методу. Все это надѣлалъ флигелекъ въ садикѣ, въ 8-й линій Васильевскаго Острова. Много въ этомъ флигелькѣ потрудился Иванъ Николаевичъ. Многие изъ его старыхъ товарищей, какъ-то: Шустовъ, Лемохъ, корзухинъ, Дмитріевъ — Оренбургскій, Журавлевъ и другие, конечно, не разъ вспомнятъ и не разъ призадумаются о томъ счастливомъ времени и о тогдашней жизни труженической, полной огня, энергии, силы, молодости и воли. Она тратилась не на вакханалии въ «Золотомъ якорѣ» и другихъ ресторанахъ, а на сознательную, глубоко обдуманную, только что начинающуюся, можетъ быть, въ то время работу. Въ этомъ флигелькѣ не зажигался, а уже горѣлъ тотъ огонь, которым
- ↑ Незадолго передъ тѣмъ, Иванъ Николаевичъ переххасть въ 8-ю линію Васильевскаго Острова, не помню чей домъ, но сзади двора, въ саду, во флигелекъ о 3-хъ комнаткахъ, прелестный, уютный.
