висть широкихъ народныхъ массъ. Близокъ послѣдній разсчетъ съ ними. Смерть трехъ этихъ ставленниковъ — Боголѣпова, Сипягина и Плеве — является тройнымъ предостереженіемъ самодержавію, исходящимъ отъ главнѣйшихъ дѣятелей революціи. Убійствомъ Сергѣя увѣнчивается зданіе этихъ роковыхъ предостереженій.
— «Такъ значитъ — прерываетъ его предсѣдатель — вы себя также считаете однимъ изъ главнѣйшихъ дѣятелей своей партіи?»
— «Въ этомъ дѣлѣ — отвѣчаетъ Каляевъ — моя личность не играетъ никакой роли и не имѣетъ никакого значенія».
— «А скажите, — задаетъ новый вопросъ предсѣдатель, — если бы вамъ удалось ускользнуть отъ преслѣдованія, вы продолжали бы вашу дѣятельность?»
Каляевъ медленно, раздѣльно отвѣчаетъ:
— «Я исполнилъ 4-го февраля свой долгъ, и думаю, что и впредь бы исполнилъ его. Отвѣчая такимъ образомъ, я думаю, что снова исполняю свой долгъ».
Прокуроръ отказывается отъ допроса свидѣтелей, но защита настаиваетъ на немъ. При допросѣ выясняется, что Каляевъ никакихъ попытокъ къ бѣгству не дѣлалъ. Ничего новаго допросъ болѣе не далъ, и судъ переходитъ къ преніямъ сторонъ.
Прокуроръ Щегловитовъ заявляетъ, что не можетъ остановиться на однихъ фактическихъ доказательствахъ, которыя очевидны. Этого недостаточно, ибо важна и нравственная сторона дѣянія. Принадлежность Каляева къ Партіи Соціалистовъ-Революціонеровъ опредѣляетъ, во что вѣритъ и къ чему стремится Каляевъ. Партія эта характеризуется страшной вѣрой въ правоту своихъ убѣжденій. Но вѣра эта не испытана на горнилѣ науки и разума. Потому-то и отличаются ея приверженцы такой самонадѣянностью и самомнѣніемъ, потому то и жертвуютъ они такъ легко чужой жизнью, отнимать которую у человѣка никто не имѣетъ права, ради достиженія своихъ цѣлей, насильственнымъ путемъ стремятся они къ ниспроверженію основъ государства и покушаются на самое бытіе его. Кровью стремятся они уничтожить высшее благо — общественность. Всѣ государства поняли весь ужасъ такой дѣятельности и борятся противъ нея. На Женевскомъ конгрессѣ постановлено международное обязательство выдавать преступниковъ этого рода.
Затѣмъ прокуроръ доказывалъ, что дѣяніе Каляева не можетъ не быть признано жестокимъ; это полное безразличіе къ жизни другихъ; благодаря такому безразличію дѣйствія революціонныхъ партій въ Россіи привели къ пролитію цѣлаго моря крови и слезъ. Смертный приговоръ при такихъ условіяхъ — дѣло общественной самозащиты.
висть широких народных масс. Близок последний расчет с ними. Смерть трех этих ставленников — Боголепова, Сипягина и Плеве — является тройным предостережением самодержавию, исходящим от главнейших деятелей революции. Убийством Сергея увенчивается здание этих роковых предостережений.
— Так значит — прерывает его председатель — вы себя также считаете одним из главнейших деятелей своей партии?
— В этом деле — отвечает Каляев — моя личность не играет никакой роли и не имеет никакого значения.
— А скажите, — задает новый вопрос председатель, — если бы вам удалось ускользнуть от преследования, вы продолжали бы вашу деятельность?
Каляев медленно, раздельно отвечает:
— Я исполнил 4-го февраля свой долг, и думаю, что и впредь бы исполнил его. Отвечая таким образом, я думаю, что снова исполняю свой долг.
Прокурор отказывается от допроса свидетелей, но защита настаивает на нем. При допросе выясняется, что Каляев никаких попыток к бегству не делал. Ничего нового допрос более не дал, и суд переходит к прениям сторон.
Прокурор Щегловитов заявляет, что не может остановиться на одних фактических доказательствах, которые очевидны. Этого недостаточно, ибо важна и нравственная сторона деяния. Принадлежность Каляева к Партии Социалистов-Революционеров определяет, во что верит и к чему стремится Каляев. Партия эта характеризуется страшной верой в правоту своих убеждений. Но вера эта не испытана на горниле науки и разума. Потому-то и отличаются ее приверженцы такой самонадеянностью и самомнением, потому-то и жертвуют они так легко чужой жизнью, отнимать которую у человека никто не имеет права, ради достижения своих целей, насильственным путем стремятся они к ниспровержению основ государства и покушаются на самое бытие его. Кровью стремятся они уничтожить высшее благо — общественность. Все государства поняли весь ужас такой деятельности и борются против нее. На Женевском конгрессе постановлено международное обязательство выдавать преступников этого рода.
Затем прокурор доказывал, что деяние Каляева не может не быть признано жестоким; это полное безразличие к жизни других; благодаря такому безразличию действия революционных партий в России привели к пролитию целого моря крови и слез. Смертный приговор при таких условиях — дело общественной самозащиты.
