гизы кочевали в трудно доступных ущельях Алая, а на зиму спускались в предгорья. Ханы не были в силах держать их в руках. Кара-киргизы полагали, вероятно, что и русской власти с ними не сладить, ибо не только не посылали своих старшин с изъявлением покорности, но пытались даже воевать с нами. Подстрекаемые агитатором Абдулла-беком, они прервали караванное сообщение с Кашгаром в долине реки Гульчи и убили 30 наших джигитов, посланных для поимки Абдулла-бека; остальных взяли в плен и укрепились на позиции Лиги — Арык. Скобелев, узнав об этом, немедленно выступил с отрядом для обуздания их. Киргизы, конечно, были разбиты, понесли огромные потери убитыми, но и у нас было 2 убитых и 7 тяжело раненых (одни офицер). Абдулла и остатки шайки скрылись в горы. Это было в апреле.
Алай, как часть Кокандского ханства, ставший теперь нашей территорией, населенный исключительно кочевниками, представлял совершенно своеобразное явление и был, можно сказать, киргизским царством, над которым властвовала одна замечательная женщина, алайская Марфа-Посадница — Курман-Джан, муж которой был казнен в 1863 г. кокандским временщиком Алимкулом. Смелая и умная, она пользовалась огромным влиянием среди алайских киргизов, управляя ими на патриархальных началах. Весь народ добровольно ей подчинялся, и всякое ее распоряжение беспрекословно исполнялось. Со смерти мужа она стала грозой Коканда, и Худояр-хан, считаясь с ее значением, не только не враждовал с ней, но старался ее задобрить, принимая с почетом, богато одаривая и даже дал ей титул «датхи», т. е. правительницы. Курман-Джан-датха цену себе знала: она помнила, что родоначальником последней ханской династии был кара-киргиз Нарбут из ее рода, и неудивительно, что властолюбивая женщина мечтала образовать в трудно доступных горах Алая новое независимое владение под главенством своей семьи. У нее было несколько сыновей, из которых Абдулла и Умар-беки особенно враждебно относились к русским.
Допустить подобную затею было, конечно, не мыслимо, и экспедиция была необходима, чтобы раз навсегда разбить самообольщение киргизов и доказать им, что от русских войск им не укрыться в самых неприступных горных дебрях, куда не смели и появляться ханские войска.
Не имея завоевательных целей, экспедиция являлась только внушительной военной прогулкой, а чтобы весь народ воочию мог убедиться в могуществе русских, она приурочивалась на июль и август месяцы, когда богатые пастбищами горы кишат киргизскими кочевьями и их стадами. По сведениям, на Алае было
