няне впервые теперь получили наилучшее устройство; будучи разумнымъ смѣшеніемъ олигархическихъ и демократическихъ элементовъ, оно помогло вывести государство изъ самой тяжелой бѣды»45. Приходится здѣсь внести поправку къ сужденію великаго греческаго историка: спасла Аѳины въ 411—410 гг. не умѣренная конституція, а блестящія побѣды демократическаго воинства и его стратеговъ.
Геллеспонтская война. Внѣшнее положеніе Аѳинъ въ концѣ 411 года было самое критическое. Къ потерѣ Эвбеи присоединилось также отпаденіе ряда городовъ въ проливахъ, ведущихъ къ Черному морю. Еще во время подготовки олигархической революціи спартанцы возобновили сношенія съ Фарнабазомъ, прерванныя въ свое время въ пользу Тиссаферна; отрядъ пелопоннесцевъ, подъ начальствомъ спартанца Деркилида, прошелъ отъ побережья Іоніи внутренними путями къ Геллеспонту и склонилъ къ отпаденію отъ Аѳинъ Абидосъ и Лампсакъ, важные по своему положенію въ самомъ узкомъ мѣстѣ пролива; спартанецъ Клеархъ съ эскадрой проѣхалъ черезъ проливы, и въ результатѣ отъ аѳинской державы отпала Византія. Помимо потери большой доли дохода съ податей геллеспонтскаго округа, Аѳины утратили еще торговлю съ Понтомъ; всего же опаснѣе было прекращеніе подвоза жизненныхъ припасовъ изъ Черноморья. Около времени паденія 400 произошла смѣна спартанскаго наварха, и новый командиръ Миндаръ, болѣе рѣшительный, чѣмъ Астіохъ, двинулся со всѣмъ флотомъ изъ Іоніи къ Геллеспонту, чтобъ нанести аѳинянамъ окончательный ударъ. Перемѣна театра войны объясняется не только личными качествами спартанскаго вождя, но также настроеніемъ его войска. Во время продолжительныхъ кампаній второй половины Пелопоннесской войны во всѣхъ греческихъ арміяхъ такъ же, какъ уже давно это произошло въ аѳинской, вырабатывается корпоративное сознаніе, появляется своя особая организація, независимая отъ начальства, назначеннаго общиной: солдаты и моряки обсуждаютъ самостоятельно положеніе и критикуютъ дѣйствія вождей, нерѣдко весьма подозрительно относятся къ новымъ командирамъ, присланнымъ съ родины. Напр., когда сиракузскій отрядъ, сражавшійся вмѣстѣ съ пелопоннесцами у береговъ Малой Азіи, узналъ, что народное собраніе въ Сиракузахъ отрѣшило популярнаго Гермократа и назначило другихъ начальниковъ, воины вынесли резолюцію о неправильности дѣйствій демоса; лишь съ большими усиліями удалось Гермократу убѣдить войско подчиниться рѣшенію народа и принять новыхъ командировъ46. Предшественникъ Миндара, Астіохъ, едва былъ въ силахъ сдерживать своихъ солдатъ, недовольныхъ тѣмъ, что ихъ не пускаютъ въ бой, а держатъ въ полной бездѣятельности въ гавани. Въ пелопоннесской арміи утверждали, что Тиссафернъ обманываетъ спартанцевъ, что его обѣщанія привести финикійскую эскадру — пустыя слова; надо немедленно броситься на аѳинянъ, пользуясь тѣмъ, что они ослаблены раздоромъ партій. Безъ сомнѣнія, пускаясь въ новую геллеспонтскую кампанію, Миндаръ въ значительной мѣрѣ уступалъ настояніямъ своего войска.
Борьба въ Геллеспонтѣ представляетъ, можетъ быть, самую блестящую страницу аѳинской военной исторіи. Оборотная сторона аѳинскихъ побѣдъ состояла въ томъ, что герои войны всякій разъ для того, чтобъ подготовить нападеніе, должны были произвести гдѣ-нибудь болѣе или менѣе систематическій грабежъ: и самъ главнокомандующій, Алкивіадъ, и подчиненные ему командиры, Ѳрасибулъ, Ѳрасилъ, Ѳераменъ и др., не разъ отправлялись ὰργυρολογεῖν, собирать серебро, т.‑е. грозить приморскимъ городамъ разрушеніемъ, если они не заплатятъ выкупа. Солдаты въ Самосѣ были правы, говоря, что они ничѣмъ не связаны съ Аѳинами; община не имѣла болѣе финансовъ и предоставляла флоту своему жить пиратствомъ. Война эта замѣчательна еще тѣмъ, что противники сравнялись въ своей техникѣ: пелопоннесцы бьются на морѣ, возводятъ укрѣпленія и производятъ осадныя работы не хуже аѳинянъ, аѳиняне покидаютъ, послѣ морского сраженія, корабли и мѣряются съ врагомъ въ сухопутномъ бою.
Почти одновременно съ паденіемъ 400 Ѳрасибулъ и Ѳрасилъ разбили Миндара въ большомъ сраженіи при мысѣ Киноссемѣ, противъ Абидоса, въ самомъ узкомъ мѣстѣ пролива. Эта побѣда, первая послѣ столькихъ неудачъ, имѣла большое моральное значеніе. Ѳукидидъ говоритъ, что пелопоннесцы начали уже презирать аѳинянъ, какъ противника на морѣ, и сами аѳиняне стали бояться встрѣчи съ врагами; теперь они снова ободрились, въ Аѳинахъ окрѣпло убѣжденіе, что при настойчивомъ веденіи войны можно будетъ ее выдержать47.
Разсказомъ о битвѣ при Киноссемѣ обрывается великій трудъ Ѳукидида. Его продолжатель, Ксенофонтъ, начинаетъ свою Греческую исторію (Έλληνικὰ) безъ всякаго введенія, прямо съ запятой, на которой остановилось перо Ѳукидида. Повидимому, онъ преклонялся предъ талантомъ своего предшественника и старался, какъ умѣлъ, сохранить его лѣтописную манеру, иллюстрируя выдающіеся моменты рѣчами дѣйствующихъ лицъ. Но у Ксенофонта совсѣмъ другой темпераментъ, нѣтъ драматической изобразительности Ѳукидида, нѣтъ его глубокихъ философско-историческихъ и политическихъ сужденій. Къ его разсказу, интересному и ясному, нѣтъ комментарія умнѣйшаго современника, а съ этимъ обстоятельствомъ тѣмъ труднѣе примириться, что Ѳукидидъ несомнѣнно прожилъ до конца войны, и его замѣчанія о послѣднихъ семи годахъ борьбы были бы необыкновенно цѣнны для насъ.
