Перейти к содержанию

Страница:Кузмин - Антракт в овраге.djvu/125

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 119 —

зданіе“ вытащила изъ архива! Теперь онѣ называются совсѣмъ иначе. Что же касается „содержанки“, то это страшно грубо. Кто тебя научилъ такимъ словамъ? И все-таки ты ничего не доказала, ты, навѣрно, не понимаешь смысла этихъ словъ.

— Ты ужасно глупъ, Сережа! Глупый и грубый! Я тебя спрашиваю серьезно, а ты говоришь со мною, какъ съ подросткомъ. Это нехорошо съ твоей стороны.

— Да мы, кажется, сердимся?

— Ну, конечно!

— Но что ты хочешь, чтобы я разсказалъ тебѣ?

— Что было между Солнцевой и Алексѣемъ.

— Самая обыкновенная исторія, которой никто не станетъ придавать значенія.

Екатерина Михайловна долго шла молча, наконецъ сказала:

— А она, можетъ быть страдаетъ!

— Кто это страдаетъ?

— Эта женщина.

— Зинаида-то? Ну, какъ же съ тобой говорить серьезно, когда ты въ состояніи думать только глупости, что „камелія“, скажемъ, страдаетъ. Вѣдь, это бываетъ только въ старыхъ драмахъ.

— Мнѣ даже стыдно, что ты, мой братъ, и такъ пошлъ!

Теперь молодой человѣкъ надулся и умолкъ.

— Какъ это все сложно! — будто про себя проговорила Лобанчикова.

— Удивительно сложно! пять разъ въ день случается.

— Тѣмъ хуже!

— Но Зинаида во всякомъ случаѣ утѣшилась и никакихъ сентиментовъ не заслуживаетъ. Такая же, какъ и всѣ. Устроилась и прекрасно живетъ… ты


Тот же текст в современной орфографии

здание“ вытащила из архива! Теперь они называются совсем иначе. Что же касается „содержанки“, то это страшно грубо. Кто тебя научил таким словам? И всё-таки ты ничего не доказала, ты, наверно, не понимаешь смысла этих слов.

— Ты ужасно глуп, Сережа! Глупый и грубый! Я тебя спрашиваю серьезно, а ты говоришь со мною, как с подростком. Это нехорошо с твоей стороны.

— Да мы, кажется, сердимся?

— Ну, конечно!

— Но что ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?

— Что было между Солнцевой и Алексеем.

— Самая обыкновенная история, которой никто не станет придавать значения.

Екатерина Михайловна долго шла молча, наконец сказала:

— А она, может быть страдает!

— Кто это страдает?

— Эта женщина.

— Зинаида-то? Ну, как же с тобой говорить серьезно, когда ты в состоянии думать только глупости, что „камелия“, скажем, страдает. Ведь, это бывает только в старых драмах.

— Мне даже стыдно, что ты, мой брат, и так пошл!

Теперь молодой человек надулся и умолк.

— Как это всё сложно! — будто про себя проговорила Лобанчикова.

— Удивительно сложно! пять раз в день случается.

— Тем хуже!

— Но Зинаида во всяком случае утешилась и никаких сентиментов не заслуживает. Такая же, как и все. Устроилась и прекрасно живет… ты