— Но она искренно и вѣритъ тому, что выдумываетъ ея больной мозгъ.
Екатерина Павловна недовѣрчиво покачала головой, а Елена Артуровна продолжала настойчиво и убѣдительно:
— Ты стала какая-то странная, Катя! Почему ты больше вѣришь сумасброднымъ словамъ душевно-больной, нежели мнѣ, которая никогда но обманывала твоего довѣрія? Наконецъ, ты можешь спросить у отца.
— Я это и сдѣлаю! — отвѣтила Катенька и поднялась со скамейки.
Павелъ Ильичъ нѣсколько удивился, когда въ его комнату легкою стопою вошла дочь его Катенька и, сѣвши въ кожаное кресло по другую сторону стола, сказала весело, но значительно:
— Я какъ-то давно не видѣла тебя, папа; можно подумать, что мы съ тобою разошлись, или въ ссорѣ, но вѣдь это не такъ, не правда-ли? Мы все-таки съ тобою большіе друзья, какъ и прежде.
Яркое солнце падало на лицо Павла Ильича, сидѣвшаго напротивъ Катеньки, и она разсматривала, будто въ первый разъ видѣла, ого пожелтѣвшія впалыя щеки, мелкія морщины около глазъ и незамѣчаемую ею прежде сѣдину въ вискихъ. Ей казалось, что за эти полгода онъ постарѣлъ лѣтъ на пять; его глаза смотрѣли устало и выцвѣли, будто долгое время смотрѣли лишь на блистающій снѣгъ, губы опустились съ выраженіемъ недовольнаго удивленія. Развѣ могъ этотъ человѣкъ начать новую жизнь, хотя-бы новую страницу своей жизни? Нѣтъ, самое большее, онъ могъ тихо и свято перечитывать прочтенныя главы. Она такъ
— Но она искренно и верит тому, что выдумывает её больной мозг.
Екатерина Павловна недоверчиво покачала головой, а Елена Артуровна продолжала настойчиво и убедительно:
— Ты стала какая-то странная, Катя! Почему ты больше веришь сумасбродным словам душевно-больной, нежели мне, которая никогда но обманывала твоего доверия? Наконец, ты можешь спросить у отца.
— Я это и сделаю! — ответила Катенька и поднялась со скамейки.
Павел Ильич несколько удивился, когда в его комнату легкою стопою вошла дочь его Катенька и, севши в кожаное кресло по другую сторону стола, сказала весело, но значительно:
— Я как-то давно не видела тебя, папа; можно подумать, что мы с тобою разошлись, или в ссоре, но ведь это не так, не правда-ли? Мы всё-таки с тобою большие друзья, как и прежде.
Яркое солнце падало на лицо Павла Ильича, сидевшего напротив Катеньки, и она рассматривала, будто в первый раз видела, ого пожелтевшие впалые щеки, мелкие морщины около глаз и незамечаемую ею прежде седину в висках. Ей казалось, что за эти полгода он постарел лет на пять; его глаза смотрели устало и выцвели, будто долгое время смотрели лишь на блистающий снег, губы опустились с выражением недовольного удивления. Разве мог этот человек начать новую жизнь, хотя бы новую страницу своей жизни? Нет, самое большее, он мог тихо и свято перечитывать прочтенные главы. Она так
