была сама Екатерина Павловна. Въ бѣломъ кисейномъ платьѣ съ зелеными лентами она сидѣла на солнцѣ, держа зонтикъ въ рукахъ и чертя имъ по песку какіе-то круги, да линіи.
— Ахъ, это вы, Андрей Семеновичъ, — сказана дѣвушка не радостно и не удивленно, а будто они видѣлись только вчера.
— Вотъ, пріѣхалъ васъ навѣстить!.. Вѣдь мы цѣлую вѣчность не видѣлись, изъ чего не слѣдуетъ, чтобы я васъ позабылъ. Наоборотъ, вспоминаю каждодневно, — говорилъ гость, не садясь.
— Будто ужъ и каждодневно? — спросила Катя. — Но мы васъ тоже помнимъ. Да что же вы стоите? садитесь, будьте гостемъ, или, можетъ быть, вы хотите видѣть Сережу, пану и тетушекъ?
— Я пріѣхалъ, Екатерина Павловна, исключительно видѣть васъ, что, я думаю, вы и безъ моихъ словъ отлично знаете, — сказалъ Зотовъ серьезно и сѣлъ на скамейку рядомъ съ Катенькой.
Та перестала чертить зонтикомъ, но и разговора не продолжала.
— Что новаго у васъ? — началъ Андрей Семеновичъ.
— Чему же у насъ быть новому? — отвѣтила Катенька, пожимая плечами.
— Такъ, значитъ, все по старому? Я очень радъ этому!
— Чему?
— Что нѣтъ никакихъ измѣненій, потому что въ томъ, что мнѣ дорого, измѣненія могли бы быть или очень радостными для меня, или очень печальными. А такъ какъ я не имѣю основанія предполагать первыя и боюсь вторыхъ, я радуюсь, что никакихъ измѣненій нѣтъ. Можетъ быть, я нѣсколько сухо и скучно излагаю все это; по вы прекрасно знаете, Екатерина Пав-
была сама Екатерина Павловна. В белом кисейном платье с зелеными лентами она сидела на солнце, держа зонтик в руках и чертя им по песку какие-то круги, да линии.
— Ах, это вы, Андрей Семенович, — сказана девушка не радостно и не удивленно, а будто они виделись только вчера.
— Вот, приехал вас навестить!.. Ведь мы целую вечность не виделись, из чего не следует, чтобы я вас позабыл. Наоборот, вспоминаю каждодневно, — говорил гость, не садясь.
— Будто уж и каждодневно? — спросила Катя. — Но мы вас тоже помним. Да что же вы стоите? садитесь, будьте гостем, или, может быть, вы хотите видеть Сережу, пану и тетушек?
— Я приехал, Екатерина Павловна, исключительно видеть вас, что, я думаю, вы и без моих слов отлично знаете, — сказал Зотов серьезно и сел на скамейку рядом с Катенькой.
Та перестала чертить зонтиком, но и разговора не продолжала.
— Что нового у вас? — начал Андрей Семенович.
— Чему же у нас быть новому? — ответила Катенька, пожимая плечами.
— Так, значит, всё по старому? Я очень рад этому!
— Чему?
— Что нет никаких изменений, потому что в том, что мне дорого, изменения могли бы быть или очень радостными для меня, или очень печальными. А так как я не имею основания предполагать первые и боюсь вторых, я радуюсь, что никаких изменений нет. Может быть, я несколько сухо и скучно излагаю всё это; по вы прекрасно знаете, Екатерина Пав-
