ществъ, здѣсь кочующихъ: Шамдынъ-ага (старшій братъ Касымъ-хана), Шихъ-Абдалъ, Шихъ-Беклеръ, Шихъ-Гусейнъ, Салахъ-ага и другіе. Со всѣми этими людьми сношенія происходили и въ 1854 году, но остались тогда безуспѣшны. Курды объявляютъ сами, что они, не надѣясь на постоянное присутствіе нашихъ войскъ въ краѣ, опасаются напрасно поссориться съ турками. Сношенія съ курдами, кочующими къ сторонѣ Ванскаго озера, имѣющими возможность откочевать еще далѣе, находящимися вдали отъ насъ и подъ ближайшимъ вліяніемъ турецкихъ начальствъ, тѣмъ болѣе едва-ли поведутъ къ успѣшному результату. Опасеніе потерять свои многочисленныя стада и имущество имѣетъ на нихъ большее вліяніе, чѣмъ менѣе цѣнные подарки.
Въ настояще время курды весьма мало воинственны. Племена курдовъ, кочующихъ между Алла-дагомъ и Ванскимъ озеромъ, отличающихся наклонностью къ грабежамъ и воровству, между которыми (но не между осѣдлыми Большого Курдистана) турецкіе агенты могутъ формировать партіи, — немногочисленны и не могутъ быть намъ опасны, не поддержанные регулярными войсками; они могутъ выставить не болѣе 1000 всадниковъ. Причиною появленія партій этихъ на Эрзерумской дорогѣ, близъ Сурбъ-Оганеса, было, какъ надо полагать, удаленіе ввѣреннаго мнѣ отряда изъ Алашкертскаго санджака и дѣйствія турецкихъ властей, возбуждавшихъ противъ насъ курдовъ и пользовавшихся въ этомъ не преданностью курдовъ Турецкому правительству или религіознымъ ихъ фанатизмомъ,— чего нѣтъ, а продажничествомъ ихъ, наклонностью ихъ къ грабежу и приманкою легкости, какъ они полагали, добычи.
Обстоятельства показали курдамъ, что было достаточно 1½ сотни нашей кавалеріи, поддержанныхъ
