Въ предъидущемъ мы имѣли въ виду рѣчь произносимую и слышимую; съ развитіемъ письменности къ этому прибавились еще письмо и чтеніе; въ первомъ изъ нихъ имѣютъ мѣсто двигательные импульсы къ правой рукѣ, а во второмъ — оптическія воспріятія буквъ, какъ символовъ звуковъ, передающіяся затѣмъ рѣчевымъ центрамъ. Такимъ образомъ устанавливаются новыя ассоціаціи для письма-чтенія, которыя присоединяются къ естественному ассоціативному аггрегату устной рѣчи: разница между грамотнымъ и безграмотнымъ — присутствіе или же отсутствіе цѣлой группы ассоціацій.
Все вышесказанное будетъ для насъ еще яснѣе, если мы представимъ себѣ, что всѣ разсмотрѣнные элементы имѣютъ какъ бы свои особые уголки въ мозгу и что всѣ они связаны между собою. На самомъ дѣлѣ такое предположеніе, какъ сейчасъ увидимъ, не только не имѣетъ въ себѣ ничего невѣроятнаго, но и подтверждается научными наблюденіями, начало которымъ положилъ французскій хирургъ Брока̀ своимъ знаменитымъ открытіемъ. Въ 1861 году этотъ ученый имѣлъ больнаго, который все понималъ, но самъ не могъ говорить; послѣ его смерти вскрытіе обнаружило у него поврежденіе одного изъ участковъ большаго мозга, именно въ области третьей лобной извилины лѣваго полушарія; это дало поводъ Брока предположить, что именно съ этимъ участкомъ мозга и связанъ общій двигательный центръ рѣчи, какъ это подтвердилось затѣмъ цѣлымъ рядомъ наблюденій. Въ послѣдующее время были открыты подобнымъ путемъ другіе центры, поврежденіе которыхъ обусловливаетъ уже иныя разстройства въ рѣчи, или же и въ письмѣ. Изслѣдованіе такого рода заболѣваній рѣчи очень важно и для лингвиста: оно обнаруживаетъ, какъ въ ассоціативномъ аггрегатѣ сло̀ва могутъ выпадать нѣкоторые элементы, а это не только доказываетъ сложность ассоціативнаго аггрегата сло̀ва и вообще рѣчи (между тѣмъ какъ для непосредственнаго чувства процессъ рѣчи сознается нами какъ простой), но и помогаетъ
