ждение того, что для проведения вашей политики по отношению к думе у вас был не только тот путь, о котором вы говорили: не только голос в совете министров. Вот, пожалуйста (передает телеграмму).
Протопопов (берет и читает телеграмму). — Эта телеграмма для царя. Совершенно верно.
Председатель. — Царская Ставка, свиты генералу Воейкову (читает).—«Скандал в думе, благодаря закрытому заседанию, которое было закрыто по бумаге министра внутренних дел, не удался…» Значит, вы телеграфировали Воейкову для того, чтобы он сообщил это государю?
Протопопов. — Несомненно, чтобы доложил государю. Дело в том, что, действительно, это является ошибкой, той ошибкой, о которой я сказал в самом начале: тогда были большие дни по признанию Милюкова, они соответствовали настроению всей страны и требованиям ее, более зрелым, нежели я предполагал. Я же вел курс старый…
Председатель. — Что значит курс старый?
Протопопов. — Курс до…
Председател. — Т.-е. править без думы?
Протопопов. — Это не так. Довольно того положения, которое есть. Правее не пойдет. Без думы невозможно.
Председатель. — Позвольте вам сказать уже, что можно было итти, и вы шли, повидимому, правее, чем вы нам говорите: князь Голицын нам удостоверил, что вы желали править без думы и отстаивали эту точку зрения.
Протопопов. — Князь Голицын? Очень сожалею. Он меня не понял. Я определенно скажу, что он меня не понимал, потому что последний раз я у него на квартире разговаривал с ним, и он говорил: «Вы, конечно, за роспуск?». Я говорю: «Извините я за перерыв, но не за роспуск».
Председатель. — Но и за дальнейшие перерывы?
Протопопов. — Это показала бы сама жизнь. Но за роспуск дальнейший я не голосовал.
Председатель. — Вам известно, что эта телеграмма имела то последствие, что действительно был объявлен перерыв занятий государственной думы, и не после субботы (на субботу было назначено заседание думы), а как раз накануне субботы, т.-е. 16-го декабря?
Протопопов. — Этого я не знал.
Председатель. — Причем имею честь доложить Комиссии, что, как значится на телеграмме, телеграмма эта была зашифрованная, и отправлена она 14 декабря в 2 часа 45 мин. утра. Так вы помните, что действительно, как говорится в этой телеграмме, занятия думы были прерваны, не ожидая окончания повестки, а как раз накануне, т.-е. в пятницу, 16-го декабря?
