Маклаков. — Он не был принят.
Олышев. — В Суражском уезде черниговской губернии евреи-землевладельцы, обладающие полным земельным цензом, были исключены на том основании, что они не имеют права жительства. Вы считаете это законным?
Маклаков. — Да, было сенатское разъяснение.
Олышев. — Оно касалось тех евреев, которые жили вне черты оседлости.
Маклаков. — В селениях они не имеют права жительства.
Олышев. — Значит, вы понимали таким образом?
Маклаков. — Да, безусловно.
Олышев. — В городе Сураже был устранен прогрессивный выборщик, некий купец первой гильдии Рашаль. Его избрание было обжаловано, во-первых, вследствие того, что в помещении, где производились выборы, был телефон, во-вторых, потому что сделан был перерыв во время выборов. Черниговская губернская выборная комиссия утвердила, но вы не согласились и обжаловали в сенат. В сенат дело не последовало, а как только изменился состав комиссии, нашли возможным внести вторично вопрос, и тогда он прошел в желательном смысле.
Маклаков. — Я боюсь, что здесь что-нибудь не так, потому что этого комиссия не приняла бы.
Олышев. — Вы губернского предводителя дворянства Хоменко[*] знали?
Маклаков. — Знаю.
Олышев. — Он перед самыми выборами собрал евреев и, ссылаясь на вас, советывал им не участвовать, грозя репрессиями, и, во всяком случае, советовал выбирать исключительно лиц, принадлежащих к правой организации.
Маклаков. — Я уверяю вас, что это проверялось тысячу раз. Надо сказать, что много было сильных людей, которые не прошли в думу и которые имели большой зуб против меня. Они собирали все против меня и собрали. Я прямо отрицаю, что давал эти указания.
Олышев. — Вы помните вашу переписку с Щегловитовым по поводу прокурора Ющенко?
Маклаков. — Помню.
Олышев. — Вы находили законным, что губернатор писал на прокурора, который поступал на основании закона? Если бы прокурор позволял себе нравственное неприличие, если бы никто об этом не знал, а губернатор нашел нужным об этом сообщить…
Маклаков. — Это стало таким легендарным делом, оно так нашумело. В думе несколько раз на него ссылались. Но в натуре оно проще, чем казалось. Когда я ехал в Чернигов, покойный Столыпин предупредил меня, что в губернском присутствии у губернатора была постоянная позиция,[*] которая его ставила в смешное
