предпринимал. Так что он, в данном случае, ничем решительно не выделился. Ведь несколько человек ушли до того момента, когда Чхенкели запротестовал, и тогда уже была введена охрана… Малиновский же ушел, насколько, я помню, раньше, с несколькими товарищами, — когда председатель стал предлагать уйти из зала заседаний…
Председатель. — Скажите: тот случай, когда он был на трибуне и не подчинился Родзянке и пристав уже направился к нему, не был ли этот случай 6-го мая, тотчас же после его возвращения в Государственную Думу?
Чхеидзе. — Числа я не помню, но это было после возвращения…
Председатель. — Что характерного было тогда в его образе действия?
Чхеидзе. — Я боюсь ошибиться, — он на нас тогда произвел такое впечатление, что он хотел получить как бы некоторую компенсацию…
Соколов. — Реванш по отношению к поведению Чхенкели?
Чхеидзе. — На меня это такое впечатление произвело… Он остался в тени тот раз и хотел произвести демонстрацию такую, чтобы это было некоторой компенсацией того, что он тогда остался в тени. На меня такое впечатление произвело, но объективно судить я не могу…
Председатель. — А как он относился к этому исключению депутатов и вообще ко всему этому инциденту?
Чхеидзе. — Это прошло незаметно. Потому ли, что они вообще стушевались и главным оказался Чхенкели, — досада известная заставляла или какая-нибудь другая причина, — но он, так сказать, в отношении этого события не проявил себя…
Председатель. — А тот случай, который имел место после возвращения, в чем он заключался?
Чхеидзе. — Выражения, за которое председатель лишил его слова, я не помню; но, помню, что это неподчинение как бы не вытекало из обстоятельств… Он часто говорил очень резко, резкие выступления делал, но поступков демонстративных вообще не совешал… Чтобы он с места особенно часто, как некоторые другие, выражал свои протесты и не подчинялся порядку — это, так сказать, не вязалось с его общим поведением. В этом же случае было такое упорство, что в моих глазах этот поступок явился необычным. Это было для меня неожиданно.
Председатель. — В его выступлениях, в его деятельности вообще, не замечали ли вы стремления добиться роспуска Думы или даже может быть чего-нибудь большего, — чтобы Дума не была собрана?
Чхеидзе. — Нет, я этого не могу сказать… Например так: в одном из выступлений по рабочему вопросу, насколько мне
