Председатель. — Так что, вы просто не успели принять присяги? Ставка присягала 9 числа.
Воейков. — Я уехал 5-го вечером.
Председатель. — Перейдем к новому вопросу. — Что вызывает у вас в памяти «Вержболовская группа»?
Воейков. — Это вызывает в моей памяти Мясоедовскую историю.
Председатель. — Какая у вас была переписка с Андрониковым об этой вержболовской группе?
Воейков. — С Андрониковым я в переписке об этом не был. Он мне писал, но я ему ничего не отвечал.
Олышев. — Может быть, вы официально отвечали на письма Андроникова?
Воейков. — Он меня поздравлял.
Олышев. — Он присылал вам подарки?
Воейков. — Он мне икону прислал, а от икон нельзя отказываться.
Олышев. — А не присылал он вам маленький подарок, который очень удобен при езде на автомобиле? Вот письмо об этом.
Воейков. — Ничего не знаю.
Председатель. — Чем объясняется, что, при вашем отношении к Андроникову, он систематически пишет вам о том, что нужно сменить такого-то министра, такой-то хорош, а такой-то плох. Между прочим, он просит поддержать кандидатуру А. Н. Хвостова; это, вероятно, тоже неудачное назначение.
Воейков. — Когда я спросил, почему назначен А. Н. Хвостов, государь мне сказал, как сейчас помню: «Мне его рекомендовал покойный А. П. Столыпин,[*] когда он был нижегородским губернатором; когда Столыпин хотел уйти из министерства внутренних дел и сделаться председателем совета министров, он называл мне его кандидатом на пост министра внутренних дел».
Председатель. — Но вам известно, что Распутин к этому предложению все-таки руку приложил?
Воейков. — Этого я не могу сказать.
Олышев. — Тут есть телеграмма к вам, в царскую Ставку: «Хотя поездка иерарха знаменательна, тем не менее необходима большая осторожность». Кто этот иерарх?
Воейков. — Вероятно, Питирим; все мои люди могут засвидетельствовать: когда мне говорили — князь Андроников просит к телефону, я не отвечал; а писал он мне без конца.
Председатель. — Скажите пожалуйста, какие 70.000 выхлопатывались для вас от Марии Федоровны весной 1916 года?
Воейков. — Для меня — ни одной копейки.
Олышев. — Тут есть письмо, он пишет о том, как жалко, что Барк отказал вам в 70 тысячах.
Воейков. — Ничего подобного, никаких денег.