цалъ въ нихъ то, что они объемлютъ не цѣлую добродѣтель, но только одну часть ея. Въ настоящемъ нашемъ словѣ вы предостерегите меня, если я положу какой законъ, основанный не на цѣлой добродѣтели, но односторонній. По моему мнѣнію только тотъ законъ справедливъ, которой, подобно мѣткому стрѣлку, устремляетъ всю свою силу къ тому, съ чѣмъ нераздѣльно какое нибудь истинное, постоянное благо; а все прочее, какъ то богатство и всякія выгоды оставляетъ, какъ противные цѣли своей. Худымъ подражаніемъ врагамъ называю то, если кто живетъ у моря и подверженъ нападеніямъ непріятелей, такъ на примѣръ, — но я говорю не въ укоризну вамъ, — нѣкогда Миносъ, владѣя великими силами на морѣ, возложилъ на жителей Аттики тягостную, постыдную дань. Они же не имѣли ни военныхъ кораблей, какъ теперь, ни страны, обилующей лѣсомъ, для сооруженія флота, и не скоро сдѣлались мореплавателями по подражанію врагамъ своимъ; не скоро могли противостоять нападеніямъ ихъ. Но лучше было имъ терять не семь мальчиковъ, а въ нѣсколько разъ больше, нежели вмѣсто твердыхъ воиновъ сдѣлаться мореплавателями, пріобыкнуть съ поспѣшностію садиться на корабли, отступать и не щитать стыдомъ, если при нападеніи непріятеля они уже не дерзаютъ противостоять ему и мужественно
цал в них то, что они объемлют не целую добродетель, но только одну часть её. В настоящем нашем слове вы предостерегите меня, если я положу какой закон, основанный не на целой добродетели, но односторонний. По моему мнению, только тот закон справедлив, который, подобно меткому стрелку, устремляет всю свою силу к тому, с чем нераздельно какое-нибудь истинное, постоянное благо; а всё прочее, как то: богатство и всякие выгоды — оставляет, как противные цели своей. Худым подражанием врагам называю то, если кто живет у моря и подвержен нападениям неприятелей, так, например — но я говорю не в укоризну вам — некогда Минос, владея великими силами на море, возложил на жителей Аттики тягостную, постыдную дань. Они же не имели ни военных кораблей, как теперь, ни страны, обилующей лесом, для сооружения флота, и нескоро сделались мореплавателями по подражанию врагам своим; нескоро могли противостоять нападениям их. Но лучше было им терять не семь мальчиков, а в несколько раз больше, нежели вместо твердых воинов сделаться мореплавателями, приобыкнуть с поспешностью садиться на корабли, отступать и не считать стыдом, если при нападении неприятеля они уже не дерзают противостоять ему и мужественно
