обозовъ: умыка̀нье и растлѣніе дѣвицъ, — все это были только невинныя шутки, которыми потѣшался бояринъ. Инстинкты его достигали размѣровъ гораздо страшнѣйшихъ: онъ ѣздилъ съ своими охотниками, какъ настоящій разбойничій атаманъ; бралъ ради потѣхи гумна и села; ходилъ въ атаку на маленькіе, беззащитные города, бралъ въ плѣнъ капитанъ-исправниковъ и брилъ поповъ и дьяковъ. Но былъ положенъ предѣлъ и дебоширствамъ Плодомасова, и притомъ положенъ былъ этотъ предѣлъ самымъ неожиданнымъ образомъ.
Кочуя съ своею опричниною по далекимъ селамъ и проселкамъ, Никита Плодомасовъ, осенью въ 1748 году, заѣхалъ случайно въ село Закромы. Это удаленное отъ Плодомасовки село Закромы было даже не село, а просто деревушка дворовъ въ двадцать. Она отстояла отъ имѣнія Плодомасова слишкомъ на двѣсти верстъ, и по причинѣ этой отдаленности, до сихъ поръ скрывалась и отъ плодомасовскаго вниманія, и отъ его нападеній; а принадлежали Закромы отставному петровскому потѣшному Андрею Байцурову.
Здѣсь, въ скромномъ домикѣ закромскаго помѣщика, Никита Плодомасовъ увидѣлъ пятнадцатилѣтнюю дочь Байцурова Марѳу Андревну и, имѣя въ то время уже пятьдесятъ одинъ годъ отъ роду, страстно влюбился въ этого ребенка и на второй же день своего посѣщенія сдѣлалъ ея родителямъ декларацію.
Объ отказѣ, или хотя бы о малѣйшей нерѣшительности въ отвѣтѣ со стороны этихъ бѣдныхъ дворянъ Плодомасовъ и не помышлялъ. Было бы несправедливо сказать, что, по его мнѣнію, онъ дѣлалъ мелкимъ сошкамъ Байцуровымъ слишкомъ большую честь своимъ предложеніемъ: онъ — гораздо проще, — вовсе и не думалъ о томъ, какъ могутъ быть приняты его желанія? Онъ зналъ только одно, что желанія его должны быть исполнены, и потому даже вовсе и не чинился въ заявленіи своихъ требованій.
— Мнѣ одинокая жизнь съ подлыми женщинами уже наконецъ того и прискучила, — сказалъ онъ старикамъ Байцуровымъ, — и я въ намѣреніи себя отъ нея воздержать съ вашею дочерью, которая мнѣ видомъ и нравомъ весьма понравилась. Благословите ее мнѣ, прошу?
Слова эти Плодомасовъ сказалъ Байцуровымъ въ первый
обозов: умыка́нье и растление девиц, — все это были только невинные шутки, которыми потешался боярин. Инстинкты его достигали размеров гораздо страшнейших: он ездил с своими охотниками, как настоящий разбойничий атаман; брал ради потехи гумна и села; ходил в атаку на маленькие, беззащитные города, брал в плен капитан-исправников и брил попов и дьяков. Но был положен предел и дебоширствам Плодомасова, и притом положен был этот предел самым неожиданным образом.
Кочуя с своею опричниною по далеким селам и проселкам, Никита Плодомасов, осенью в 1748 году, заехал случайно в село Закромы. Это удаленное от Плодомасовки село Закромы было даже не село, а просто деревушка дворов в двадцать. Она отстояла от имения Плодомасова слишком на двести верст, и по причине этой отдаленности, до сих пор скрывалась и от плодомасовского внимания, и от его нападений; а принадлежали Закромы отставному петровскому потешному Андрею Байцурову.
Здесь, в скромном домике закромского помещика, Никита Плодомасов увидел пятнадцатилетнюю дочь Байцурова Марфу Андревну и, имея в то время уже пятьдесят один год от роду, страстно влюбился в этого ребенка и на второй же день своего посещения сделал ее родителям декларацию.
Об отказе, или хотя бы о малейшей нерешительности в ответе со стороны этих бедных дворян Плодомасов и не помышлял. Было бы несправедливо сказать, что, по его мнению, он делал мелким сошкам Байцуровым слишком большую честь своим предложением: он — гораздо проще, — вовсе и не думал о том, как могут быть приняты его желания? Он знал только одно, что желания его должны быть исполнены, и потому даже вовсе и не чинился в заявлении своих требований.
— Мне одинокая жизнь с подлыми женщинами уже наконец того и прискучила, — сказал он старикам Байцуровым, — и я в намерении себя от нее воздержать с вашею дочерью, которая мне видом и нравом весьма понравилась. Благословите ее мне, прошу?
Слова эти Плодомасов сказал Байцуровым в первый
