О чемъ, мой милый Гамлетъ?
Я любилъ
Офелію — и сорокъ тысячъ братьевъ
Со всею полнотой любви не могутъ
Ее любить такъ горячо. Скажи:
На что готовъ ты для нея?
Лаэртъ,
Онъ сумасшедшій.
Ради всѣхъ святыхъ,
Оставь его!
Скажи, на что готовъ ты? Плакать? драться?
Постить? терзать себя? пить острый ядъ?
Я то же сдѣлаю. Ты выть пришелъ?
Ты мнѣ на зло спрыгнулъ въ ея могилу?
Ты хочешь съ ней зарытымъ быть? Я тоже.
Ты говоришь о высяхъ горъ? Такъ пусть же
На насъ навалятъ милліонъ холмовъ,
Чтобъ ихъ глава страны огня коснулась
И Осса передъ нимъ была бъ песчинкой!
Я разглагольствовать умѣю, какъ и ты.
Гамлетъ безумствуетъ; но не надолго
Припадокъ бѣшеный имъ овладѣлъ;
Мгновеніе — и онъ, какъ голубица,
Родивъ на свѣтъ дѣтей золотоперыхъ,
Опуститъ крылья на покой.
Послушай,
О чем, мой милый Гамлет?
Я любил
Офелию — и сорок тысяч братьев
Со всею полнотой любви не могут
Ее любить так горячо. Скажи:
На что готов ты для нее?
Лаэрт,
Он сумасшедший.
Ради всех святых,
Оставь его!
Скажи, на что готов ты? Плакать? драться?
Постить? терзать себя? пить острый яд?
Я то же сделаю. Ты выть пришел?
Ты мне назло спрыгнул в ее могилу?
Ты хочешь с ней зарытым быть? Я тоже.
Ты говоришь о высях гор? Так пусть же
На нас навалят миллион холмов,
Чтоб их глава страны огня коснулась
И Осса перед ним была б песчинкой!
Я разглагольствовать умею, как и ты.
Гамлет безумствует; но не надолго
Припадок бешеный им овладел;
Мгновение — и он, как голубица,
Родив на свет детей золотоперых,
Опустит крылья на покой.
Послушай,
