Духовщину; хотѣли и меня разлучить съ ротою, но я страшился отдаться въ незнакомыя руки и сказалъ, что мнѣ легче, надѣясь отъ ротнаго фельдшера болѣе удачи въ пользованіи, нежели отъ походнаго лекаря, занятаго сотнями больныхъ въ подвижномъ госпиталѣ. Въ своей ротѣ я былъ какъ у родныхъ; каждый солдатъ принималъ участіе въ моемъ положеніи, такъ-же какъ и оставшіеся офицеры; всѣ оказывали мнѣ возможное пособіе. До сего времени ѣхалъ я въ коляскѣ, вмѣстѣ съ обозомъ, но пото̀мъ, какъ шумъ и стукъ артиллеріи меня безпокоили, я пересѣлъ въ тѣлежку, и, взявши одного погонщика, поѣхалъ особо. Пользуясь благопріятною погодою, останавливался я подъ тѣнію рощицъ, у свѣтлаго ручейка, въ сторонѣ отъ дороги, валялся на мягкой зелени, щипалъ около себя цвѣты, и на нѣсколько минутъ забывалъ о своей болѣзни; между тѣмъ погонщикъ мой, пустивши лошадей на траву, варилъ кашицу и жарилъ грибы; я любовался огонькомъ и суетливостію своего повара-самоучки. Такимъ образомъ, не принимая никакихъ лекарствъ, и пользуясь одною перевязкою раны, я сталъ чувствовать облегченіе; можетъ быть чистота воздуха, діета, сама натура моя, и нѣсколько дней отдохновенія послужили къ
