ственно нервировала население. На почве предполагаемого вскрытия мощей создалась масса чудовищных и самых неправдоподобных легенд.
Работающая в лавре комиссия по охране памятников старины за несколько дней до вскрытия приостановила свои технические и реставрационные работы.
Местный Исполком к вопросу о вскрытии мощей подходил чрезвычайно осторожно.
Однако агитация церковников и в связи с нею нервно-возбужденное настроение масс заставили Исполком решиться в этом отношении на быстрые и энергичные шаги.
Общий вид Троице-Сергиевой лавры.
На пленуме Совета вопрос был окончательно решен в пользу вскрытия.
Здесь любопытно отметить, что среди самих же монахов были такие, которые искренно желали возможно скорейшего вскрытия.
Их психология в этом отношении вполне понятна. Прожить много, много лет за толстыми стенами монастыря, в атмосфере, густо насыщенной религиозными толками и легендами о нетленности и чудесной силе мощей, все время находиться подле загадочного гроба, видеть ясные очертания фигуры лежащего в нем человеческого тела — и не знать, какую тайну хранит этот гроб, что в нем, нетленное ли тело, или полуразвалившиеся, истлевшие кости — как угодно, но это от монахов требовало известного подвига, который было тем труднее нести, чем более из разных концов России приходило известий о вскрытии мощей.
Названия городов, в которых вскрывались мощи, мелькали перед глазами монахов, как в пестром калейдоскопе: Лодейное Поле с Александром Свирским, Воронеж, Задонск, Тамбов, Ярославль, Новгород. Когда же у нас?
Члены Исполкома удостоверили мне, что некоторые монахи приходили в Совет и говорили:
— Вскройте скорее!
— Но почему об этом просите именно вы? — удивлялась местная советская власть.
— Так нужно, — говорили они. — Мы хотим собственными глазами убедиться в обмане. Какие результаты даст вскрытие — это должно решить нашу дальнейшую судьбу.
