и спина самаго знатнаго изъ старинныхъ гражданъ. — Однимъ изъ послѣдствій такого сліянія патриціевъ и плебеевъ въ новое общее римское гражданство было превращеніе стараго гражданства въ родовую знать, которая даже немогла пополнять своего состава, потому что ея члены утратили право постановлять на общихъ собраніяхъ рѣшенія, а принятіе въ это сословіе новыхъ семействъ путемъ общиннаго приговора стало еще менѣе возможнымъ. При царяхъ римская знать не знала такой замкнутости и поступленіе въ нее новыхъ родовъ было не очень рѣдкимъ явленіемъ; теперь-же этотъ отличительный признакъ нѣмецкаго юнкерства сдѣлался несомнѣннымъ предвѣстникомъ предстоявшей утраты какъ политическихъ прерогативъ знати, такъ и ея исключительнаго преобладанія въ общинѣ. Сверхъ того патриціатъ наложилъ на себя отпечатокъ исключительнаго и безсмысленно-привилегированнаго дворянства тѣмъ, что плебеи были устранены отъ всѣхъ общинныхъ должностей и священно-служебныхъ званій, между тѣмъ какъ они могли быть и офицерами и членами совѣта, и тѣмъ, что съ безразсуднымъ упорствомъ отстаивалась легальная невозможность брачныхъ союзовъ между старыми гражданами и плебеями. — Вторымъ послѣдствіемъ новаго гражданскаго объединенія неизбѣжно было болѣе точное регулированіе права селиться на постоянное жительство какъ для латинскихъ союзниковъ, такъ и для гражданъ другихъ государствъ. Нестолько въ виду принадлежавшаго только осѣдлымъ жителямъ права голоса въ центуріяхъ, сколько въ виду права аппеляціи, пріобрѣтеннаго плебеями, а не жившими временно или постоянно въ Римѣ иноземцами, оказалось необходимымъ точнѣе формулировать условія для пріобрѣтенія плебейскихъ правъ и закрыть для новыхъ негражданъ доступъ въ расширившееся гражданство. Стало быть къ этой эпохѣ слѣдуетъ отнести какъ начало возникшей въ народѣ ненависти къ различію между патриціями и плебеями, такъ и внушенное гордостью стараніе отдѣлить такъ-называемыхъ cives Romani рѣзкою чертой отъ иноземцевъ. Та домашняя противоположность имѣла болѣе временный характеръ; но эта политическая противоположность была болѣе устойчива, а вложенное ею въ сердца народа сознаніе государственнаго единства и зараждавшагося могущества дошло до того, что сначала подкопалось подъ тѣ мелкія различія, а потомъ увлекло ихъ вслѣдъ за собой въ своемъ неудержимомъ стремленіи впередъ.
Законъ и личное распоряженіе. Сверхъ того, это было — то самое время, когда ясно установилось различіе между закономъ и личнымъ распоряженіемъ. Это различіе коренилось въ исконныхъ основахъ римскаго государственнаго устройства, такъ какъ и царская власть стояла въ Римѣ подъ земскимъ закономъ, а не выше его. Но глубокое и практическое уваженіе къ принципу власти, которое мы находимъ у Римлянъ какъ и у вся-
и спина самого знатного из старинных граждан. — Одним из последствий такого слияния патрициев и плебеев в новое общее римское гражданство было превращение старого гражданства в родовую знать, которая даже не могла пополнять своего состава, потому что её члены утратили право постановлять на общих собраниях решения, а принятие в это сословие новых семейств путем общинного приговора стало еще менее возможным. При царях римская знать не знала такой замкнутости и поступление в неё новых родов было не очень редким явлением; теперь же этот отличительный признак немецкого юнкерства сделался несомненным предвестником предстоявшей утраты как политических прерогатив знати, так и её исключительного преобладания в общине. Сверх того патрициат наложил на себя отпечаток исключительного и бессмысленно привилегированного дворянства тем, что плебеи были устранены от всех общинных должностей и священнослужебных званий, между тем как они могли быть и офицерами и членами совета, и тем, что с безрассудным упорством отстаивалась легальная невозможность брачных союзов между старыми гражданами и плебеями. — Вторым последствием нового гражданского объединения неизбежно было более точное регулирование права селиться на постоянное жительство как для латинских союзников, так и для граждан других государств. Не столько в виду принадлежавшего только оседлым жителям права голоса в центуриях, сколько в виду права апелляции, приобретенного плебеями, а не жившими временно или постоянно в Риме иноземцами, оказалось необходимым точнее формулировать условия для приобретения плебейских прав и закрыть для новых неграждан доступ в расширившееся гражданство. Стало быть к этой эпохе следует отнести как начало возникшей в народе ненависти к различию между патрициями и плебеями, так и внушенное гордостью старание отделить так называемых cives Romani резкою чертой от иноземцев. Та домашняя противоположность имела более временный характер; но эта политическая противоположность была более устойчива, а вложенное ею в сердца народа сознание государственного единства и зарождавшегося могущества дошло до того, что сначала подкопалось под те мелкие различия, а потом увлекло их вслед за собой в своем неудержимом стремлении вперед.
Закон и личное распоряжение
Сверх того, это было — то самое время, когда ясно установилось различие между законом и личным распоряжением. Это различие коренилось в исконных основах римского государственного устройства, так как и царская власть стояла в Риме под земским законом, а не выше его. Но глубокое и практическое уважение к принципу власти, которое мы находим у Римлян как и у вся-