Изъ многихъ выбрал онъ одну,
И много лѣтъ лишь ей служилъ.
Повѣсть объ Окассенѣ и Николетъ, которую самъ авторъ назвалъ cantefable,—сказка-пѣснь,—стоитъ въ средневѣковой литературѣ совершенно особнякомъ.
Авторъ ея—неизвѣстенъ, время появленія пріурочивается къ концу XII или началу XIII вѣка; написана она на пикардскомъ нарѣчіи и, вѣроятно, на сѣверѣ Франціи. Вотъ и все, что намъ дали изслѣдованія. Во всемъ остальномъ мы находимся въ области болѣе или менѣе остроумныхъ гипотезъ.
Въ одномъ пунктѣ изслѣдователи сошлись почти безусловно—это въ принадлежности автора къ сословію жонглеровъ, такъ какъ самая форма cantefable предполагаетъ наличность аудиторіи. Въ рыцарской средѣ авторъ—какъ у себя дома, но одновременно обнаруживаетъ близкое знакомство съ бытомъ и нравами простыхъ людей. Это даетъ намъ поводъ предполагать, что, вращаясь, какъ жонглеръ, въ культурной рыцарской средѣ, онъ самъ вышелъ изъ народа.
Форма cantefable совершенно оригинальна: повѣсть состоитъ изъ короткихъ главъ, числомъ 41, причемъ прозаическіе отрывки правильно чередуются со стихотворными. Эти послѣдніе имѣютъ различное количество строкъ, отъ 10 до 41, но всѣ написаны семисложнымъ размѣромъ, съ ассонансами вмѣсто риѳмъ, и каждая глава кончается короткой четырехсложной строкой.
Эта форма заинтересовала историковъ литературы и они занялись вопросами о ея происхожденіи. Чередованіе стиха и прозы—явленіе не исключительное въ средневѣковой литературѣ. Скандинавскія саги, индійскія tchampu вродѣ Наля и Дамаянти, подобные же образцы въ кельтской литературѣ и, наконецъ, Vita nuova Данте служатъ тому примѣромъ. Но о возможности заимствованія изъ перечисленныхъ источниковъ мы не можемъ говорить за отсутствіемъ данныхъ.
Возникалъ вопросъ объ арабскомъ вліяніи на нашу cantefable. Объ этомъ говоритъ какъ будто самое имя героя Окассенъ или Аль-Кассимъ, распространенное у арабовъ. У нихъ существуетъ въ изящной литературѣ и форма, подходящая къ нашей повѣсти, чередованіе стиха съ прозой.
Но по самому характеру эта литературная форма совершено отлична отъ нашего французскаго образца, такъ какъ здѣсь мы имѣемъ связный разсказъ, рядомъ картинъ проходящій черезъ стихи и прозу, причемъ и то и другое двигаетъ дѣйствіе, безъ всякихъ лирическихъ изліяній и отступленій. Ничего подобнаго мы не видимъ у арабовъ. Тамъ стихотворные отрывки носятъ характер дидактическій или чисто лирическій и могутъ быть выпущены безъ нарушенія
Из многих выбрал он одну,
И много лет лишь ей служил.
Повесть об Окассене и Николет, которую сам автор назвал cantefable, — сказка-песнь, — стоит в средневековой литературе совершенно особняком.
Автор её — неизвестен, время появления приурочивается к концу XII или началу XIII века; написана она на пикардском наречии и, вероятно, на севере Франции. Вот и всё, что нам дали исследования. Во всём остальном мы находимся в области более или менее остроумных гипотез.
В одном пункте исследователи сошлись почти безусловно — это в принадлежности автора к сословию жонглеров, так как самая форма cantefable предполагает наличность аудитории. В рыцарской среде автор — как у себя дома, но одновременно обнаруживает близкое знакомство с бытом и нравами простых людей. Это дает нам повод предполагать, что, вращаясь, как жонглер, в культурной рыцарской среде, он сам вышел из народа.
Форма cantefable совершенно оригинальна: повесть состоит из коротких глав, числом 41, причем прозаические отрывки правильно чередуются со стихотворными. Эти последние имеют различное количество строк, от 10 до 41, но все написаны семисложным размером, с ассонансами вместо рифм, и каждая глава кончается короткой четырехсложной строкой.
Эта форма заинтересовала историков литературы и они занялись вопросами о её происхождении. Чередование стиха и прозы — явление не исключительное в средневековой литературе. Скандинавские саги, индийские tchampu вроде Наля и Дамаянти, подобные же образцы в кельтской литературе и, наконец, Vita nuova Данте служат тому примером. Но о возможности заимствования из перечисленных источников мы не можем говорить за отсутствием данных.
Возникал вопрос об арабском влиянии на нашу cantefable. Об этом говорит как будто самое имя героя Окассен или Аль-Кассим, распространенное у арабов. У них существует в изящной литературе и форма, подходящая к нашей повести, чередование стиха с прозой.
Но по самому характеру эта литературная форма совершено отлична от нашего французского образца, так как здесь мы имеем связный рассказ, рядом картин проходящий через стихи и прозу, причем и то и другое двигает действие, без всяких лирических излияний и отступлений. Ничего подобного мы не видим у арабов. Там стихотворные отрывки носят характер дидактический или чисто лирический и могут быть выпущены без нарушения
