котораго, кромѣ какихъ-нибудь исключительныхъ отрицательныхъ случаевъ, не могутъ опускаться потребности рабочаго. Уровень матеріальнаго обезпеченія, конечно, рознится для городского и сельскаго работника, для слуги и для поденщика, для приказчика и чиновника. Если богатый человѣкъ ведетъ жизнь бѣдняка, то общественное мнѣніе рѣзко порицаетъ его, но точно также неодобрительно относится оно къ нему, если жизнь его утопаетъ въ изысканной роскоши. Экономисты протестуютъ напрасно; въ глазахъ общества всегда будетъ казаться несправедливымъ и возмутительнымъ тотъ фактъ, что частное лицо можетъ расточительно потреблять громадныя богатства; и, повидимому, эта нетерпимость къ роскоши ослабѣваетъ только въ эпоху моральныхъ переворотовъ[1]. Мы имѣемъ здѣсь настоящую регламентацію, которая всегда носитъ юридическую форму и съ относительною точностью постоянно фиксируетъ тотъ максимумъ благосостоянія, къ достиженію котораго имѣетъ право стремиться каждый классъ. Необходимо отмѣтить впрочемъ, что вся эта соціальная лѣстница отнюдь не есть что-либо неподвижное. По мѣрѣ того, какъ растетъ или падаетъ коллективный доходъ, мѣняется и она вмѣстѣ съ перемѣной моральныхъ идей въ обществѣ. То, что въ одну эпоху считается роскошью, въ другую оцѣнивается иначе. Матеріальное благосостояніе, признававшееся въ теченіе долгаго времени законнымъ удѣломъ одного только класса, поставленнаго въ исключительно счастливыя условія, начинаетъ въ концѣ-концовъ казаться совершенно необходимымъ для всѣхъ людей безъ различія.
Подъ этимъ давленіемъ каждый въ своей сферѣ можетъ отдать себѣ приблизительный отчетъ въ томъ, до какого предѣла могутъ простираться его жизненныя требова-
- ↑ Само собой разумѣется, что это порицаніе носитъ чисто моральный характеръ и не имѣетъ никакой юридической санкціи. Мы не думаемъ, чтобы было желательно, или даже просто возможно, возстановленіе законовъ противъ роскоши.
