tre, elle ne m’a jamais rien montré de démonstratif. Quant à ce tout Paris qui l’a adulée, c’est une bien sotte légende: il n’y avait, pour lui rendre visite, que cinq ou six de mes amis, alors fort jeunes, et qui appartenaient plutôt à des groupes d’étudiants qu’à des groupes de savants; nous n’avons été, ni les uns ni les autres, sédiuts par le peu de soi disant phénomènes, qu’elle nous a montré.
Voilà, cher Monsieur Solovioff, tout ce dont je me souviens avec précision. Faites de ma lettre ce que vous voudrez, je me fie entièrement à vous.
Переводъ. Воскресенье 12 марта 1893. Дорогой господинъ Соловьевъ, я готовъ снабдить васъ о г-жѣ Блаватской всѣми свѣдѣніями, какія вы сочтете необходимыми и какія я буду имѣть возможность вамъ дать. Я съ ней познакомился въ Парижѣ въ 1884 году, при посредствѣ г-жи де-Барро, и никогда не былъ ей ни своимъ человѣкомъ, ни другомъ. Я видѣлъ ее, навѣрное, всего два раза, можетъ быть три, можетъ быть даже и четыре раза; но ужь во всякомъ случаѣ не больше четырехъ разъ. Этого нельзя назвать, на французскомъ языкѣ, близостью. Я былъ заинтересованъ — и до сихъ поръ интересуюсь — всѣмъ, что можетъ насъ просвѣтить относительно будущности человѣка (за гробомъ) и таинственными силами, я не зналъ — и до сихъ поръ не знаю — существуютъ ли онѣ, эти таинственныя силы; но думаю, что обязанность ученаго — искать, нѣтъ ли какой нибудь истины, скрытой на днѣ многихъ обмановъ. Когда я васъ увидѣлъ, вы мнѣ сказали: «повремените съ вашимъ сужденіемъ, она мнѣ показала вещи, кажущіяся мнѣ очень удивительными, мое мнѣніе еще не составлено, но я думаю, что это женщина необыкновенная, одаренная свойствами исключительными. Подождите — и я вамъ дамъ болѣе полныя объясненія».
Я ждалъ и объясненія ваши оказались достаточно сходными съ тѣмъ, что я и самъ прежде всего предполагалъ, а именно, что она, конечно, морочила (слова mystificatrice на русскомъ языкѣ нѣтъ, по прямому смыслу фразы именно: морочила), была женщина, разумѣется, очень умная, но съ сомнительной добросовѣстностью.
Засимъ появились пренія, опубликованныя Лондонскимъ Обществомъ Психическихъ изслѣдованій (Куломбы и Годжсонъ) — и сомнѣніе уже стало невозможнымъ.
Исторія эта мнѣ кажется очень простой. Она была искусна, ловка, производила ловкіе фокусы и сразу всѣхъ насъ сбила съ толку.
Но я хотѣлъ бы посмотрѣть, какъ это кто нибудь приведетъ хоть одну мою строку, — напечатанную или написанную, — которая бы свидѣтельствовала что̀ либо кромѣ огромнаго сомнѣнія и благоразумной сдержанности.
По истинѣ сказать, я никогда серьезно не вѣрилъ въ ея могущество, ибо, что касается опытовъ, — единственнаго истиннаго до-
tre, elle ne m’a jamais rien montré de démonstratif. Quant à ce tout Paris qui l’a adulée, c’est une bien sotte légende: il n’y avait, pour lui rendre visite, que cinq ou six de mes amis, alors fort jeunes, et qui appartenaient plutôt à des groupes d’étudiants qu’à des groupes de savants; nous n’avons été, ni les uns ni les autres, sédiuts par le peu de soi disant phénomènes, qu’elle nous a montré.
Voilà, cher Monsieur Solovioff, tout ce dont je me souviens avec précision. Faites de ma lettre ce que vous voudrez, je me fie entièrement à vous.
Перевод. Воскресенье, 12 марта 1893. Дорогой господин Соловьев, я готов снабдить вас о г-же Блаватской всеми сведениями, какие вы сочтете необходимыми и какие я буду иметь возможность вам дать. Я с ней познакомился в Париже в 1884 году при посредстве г-жи де Барро, и никогда не был ей ни своим человеком, ни другом. Я видел ее, наверное, всего два раза, может быть три, может быть даже и четыре раза; но уж во всяком случае не больше четырех раз. Этого нельзя назвать, на французском языке, близостью. Я был заинтересован — и до сих пор интересуюсь — всем, что может нас просветить относительно будущности человека (за гробом) и таинственными силами, я не знал — и до сих пор не знаю — существуют ли они, эти таинственные силы; но думаю, что обязанность ученого — искать, нет ли какой-нибудь истины, скрытой на дне многих обманов. Когда я вас увидел, вы мне сказали: «Повремените с вашим суждением, она мне показала вещи, кажущиеся мне очень удивительными, мое мнение еще не составлено, но я думаю, что это женщина необыкновенная, одаренная свойствами исключительными. Подождите, — и я вам дам более полные объяснения».
Я ждал и объяснения ваши оказались достаточно сходными с тем, что я и сам прежде всего предполагал, а именно, что она, конечно, морочила (слова mystificatrice на русском языке нет, по прямому смыслу фразы именно: морочила), была женщина, разумеется, очень умная, но с сомнительной добросовестностью.
Засим появились прения, опубликованные «Лондонским обществом психических исследований» (Куломбы и Годжсон), — и сомнение уже стало невозможным.
История эта мне кажется очень простой. Она была искусна, ловка, производила ловкие фокусы и сразу всех нас сбила с толку.
Но я хотел бы посмотреть, как это кто-нибудь приведет хоть одну мою строку, — напечатанную или написанную, — которая бы свидетельствовала что-либо кроме огромного сомнения и благоразумной сдержанности.
По истине сказать, я никогда серьезно не верил в ее могущество, ибо, что касается опытов, — единственного истинного до-
