вичьяго поля. Снизу столовая эта представлялась снабженною хорами, но въ сущности они были балюстрадой, ведущей въ комнаты мезонина, въ которыхъ мнѣ бывать не пришлось, но памятныхъ тѣмъ, что тамъ съ полгода проживалъ Гоголь. Влослѣдствіи столовая эта была превращена Погодиными въ портретную галлерею писателей, лики которыхъ въ натуральную величину писалъ для него какой-то живописецъ, вѣроятно, за болѣе чѣмъ умѣренное вознагражденіе. Тамъ красовались всѣ представители исторической науки и поэзіи отъ Ломоносова до Лермонтова и гр. Ростопчиной включительно. Посрединѣ корридора дверь направо шла мимо домашнихъ комнатъ въ садъ, начинавшійся лужайкою съ бѣломраморною посрединѣ вазой. Далѣе шла широкая и старинная липовая аллея до самаго конца сада съ бесѣдкой изъ дикаго винограда.
Кромѣ разнородныхъ и тѣнистыхъ деревьевъ, свѣшивавшихся черезъ высокій деревянный заборъ на Дѣвичье поле и обширныхъ прудовъ, задернутыхъ лѣтомъ „зеленой сѣтью травъ“, при садѣ было большое количество земли, сдаваемой ежегодно подъ огородныя овощи.
Выше я говорилъ о своемъ флигелѣ, по правую сторону при входѣ въ домъ; приходится упомянуть о другомъ флигелѣ, гораздо большемъ, по лѣвую сторону дома. Флигель этотъ былъ въ два этажа и въ нижнемъ помѣщалась мужская Погодинская прислуга. Тамъ же была и кухня. Во второй этажъ вела деревянная лѣстница, раздѣлявшая флигель на двѣ части: направо съ окнами на Дѣвичье поле были небольшія комнаты, въ которыхъ помѣщался Рудольфъ Ивановичъ съ женою, малолѣтними дѣтьми и кухаркой Марфой.
Такъ какъ главною задачей Михаила Петровича было платить какъ можно меньше, то я воображаю, что мѣсячное жалованье Рудольфа Ивановича было крайне скудно, да по правдѣ сказать, едва ли онъ и стоилъ дороже. Главною заботою его было навязать своимъ воспитанникамъ оставшіеся на рукахъ недорогіе перстни съ дешевыми сибирскими камнями, о которыхъ онъ говорилъ съ внушительной похвалой. Между воспитанниками, конечно, были и дѣти богатыхъ родителей. Но что это было за разновидное сборище тупицъ вся-
