ѣхать, какъ скоро мы прикроемъ за собою ставень. Съ великимъ трудомъ удалось мнѣ съ дрожекъ встащить на цоколь и въ комнату Чистякова. Но не успѣли мы еще потушить огня, какъ въ дверь постучались и послышался голосъ Погодина: „отоприте!“ — „Боже тебя сохрани, сказалъ я Чистякову, говорить; твое дѣло, — ложись и спи“. Дѣлать было нечего, я отворилъ дверь, стараясь по возможности не дышать. „Какой тутъ извозчикъ, видѣлъ я, подъѣзжалъ къ вашему окну?“ — спросилъ Мих. Петр.
Внезапное вдохновеніе озарило меня.
— Это должно быть мѣщане, сказалъ я, ладятъ подъ нашего лучшаго въ саду соловья.
— Видишь, подлецы, сказалъ М. П., надо за ними посматривать.
— Да мы и посматриваемъ, Мих. Петр.!
— Ну то-то. Да и вамъ пора спать, — прощайте! Погодинъ затворилъ за собою дверь, и гроза миновала.
Однажды, когда мы съ Чистяковымъ готовились изъ всемірной и русской исторіи, вошелъ отецъ Чистякова съ брилліантовою Анною на шеѣ, которой никогда не снималъ, и сказалъ:
— Ну, Сергѣй, собирай свои тетрадки и поѣдемъ домой. Я за тебя экзаменъ уже выдержалъ.
Тутъ онъ разсказалъ, какъ у попечителя гр. Строганова, онъ; объяснивъ, что препятствіе къ поступлению въ университетъ выдержавшаго экзаменъ сына за истеченіемъ года, на который онъ опередилъ своихъ сверстниковъ по гимназіи, само собою пало, испросилъ о допущеніи сына въ число студентовъ безъ новаго экзамена. Въ данную минуту разрѣшеніе уже было дано, и я одинъ остался готовиться, такъ какъ Тындоевъ окончательно отказался отъ надежды поступить въ университетъ.
У Варпанова былъ дядя сенаторъ, котораго имени не упомню; знаю только, что по желанію послѣдняго къ Варпанову ходилъ театральный скрипачъ давать уроки; и что даже учитель съ ученикомъ сочинили въ честь дяденьки какую-то кантату и напечатали ее, посвятивъ его пр—ству отъ имени Варпанова. Иногда въ воскресенье дядя присылалъ
