старости, съ тою разницей, что все короче подстригалъ на затылкѣ скудныя сѣдины, сохраняя тѣ же стриженые усы и бакендбарды и ту же несообщительную сдержанность выраженія.
Изрѣдка признаки ласки къ намъ, дѣтямъ, выражались у него тѣмъ же сдержаннымъ образомъ. Никого не гладя по головѣ или по щекѣ, онъ сложенными косточками кулака упирался въ лобъ счастливца и сквозь зубы ворчалъ что-то вродѣ: „ну“…
Бѣдная мать, утрачивая вмѣстѣ съ здоровьемъ и энергію, все полнѣла, и хотя никогда не была чрезмѣрно толста, но по мѣрѣ прибавленія семейства все рѣже и рѣже покидала кровать, обратившуюся наконецъ въ мучительный одръ болѣзни.
Набравшись, какъ я впослѣдствіи узналъ, принциповъ Руссо, отецъ не позволялъ дѣтямъ употреблять сахару и духовъ; но доктора, въ видахъ питанія организма, присудили поить Васю желудковымъ кофеемъ съ молокомъ. Напитокъ этотъ для насъ, не знавшихъ сахару, казался чрезвычайно вкуснымъ, и Вася, еще плохо произносивший слова: Аѳанасій, братъ и кофей, — каждое утро подходилъ ко мнѣ и тянулъ къ своей кружкѣ, повторяя: „Ась батъ, фофа“.
Почти ежедневно черезъ залу, гдѣ мы играли, въ кабинетъ къ отцу проходилъ съ бумагами его секретарь, Борисъ Антоновичъ Овсяниковъ. Часто послѣдній обращался ко мнѣ, обѣщая сдѣлать превосходную игрушку — бѣговыя санки, и впослѣдствіи я не могъ видѣть Бориса Антоновича безъ того, чтобы не спросить: „скоро ли будутъ готовы санки?“ На это слѣдовали отвѣты, что вотъ только осталось выкрасить, а затѣмъ высушить, покрыть лакомъ, обить сукномъ и т. д. Явно, что санки существовали только на словахъ.
Какъ разъ по другую сторону улицы, противъ нашей квартиры, въ большомъ, сѣромъ деревянномъ домѣ помѣщались музыканты квартировавшей во Мценскѣ артиллерийской батареи. Въ настоящее время я полагаю, что бывавшій у насъ тогда въ гостяхъ генералъ съ золотыми эполетами былъ артиллерійскій бригадный начальникъ, Алексѣй Петровичъ Никитинъ, впослѣдствіи инспекторъ резервной кавалеріи и графъ.
