съ тобой? У тебя лицо въ крови“. Оказалось, что я, не обращая ни на что вниманія, повалился на постель, на подушкѣ которой лежала сестрина мантилья, красною шелковою подкладкой кверху. Усталый и измученный, я обильно проступившею испариной неизгладимо отпечаталъ свой силуэтъ на мантильи, а ея краску — на половинѣ своего лица. Но на радостяхъ было не до мантильи. На другой день Лина уѣхала съ дядей Эрнстомъ въ Новоселки, а я остался на нѣсколько дней поджидать его возвращенія въ Москву и отъѣзда вмѣстѣ съ дворомъ въ Петербургъ.
На этотъ разъ мои каникулы были особенно удачны. Я засталъ сестру Лину не только вполнѣ освоившеюся въ семействѣ, но и успѣвшею заслужить всеобщую симпатію, начиная съ главныхъ лицъ, то-есть нашего отца и дяди Петра Неофитовича. Старушка Вѣра Александровна Борисова, узнавъ отъ матери нашей, что Лина есть сокращенное — Каролина и что покойнаго Фета звали Петромъ, сейчасъ же передѣлала имя сестры на русскій ладъ, назвавъ ее Каролиной Петровной.
Сестры Лина и Любинька подружились между собою, а братъ Петруша такъ привязался къ старшей сестрѣ, что почти не отходилъ отъ нея.
Между всякаго рода продѣлками Лины, въ видахъ оживленія общества помню одну. Въ одинъ изъ семейныхъ праздниковъ, когда гости, вышедши изъ-за стола, направились въ гостиную къ кофею и фруктамъ, намъ нежданно объявили, что барышни просятъ всѣхъ въ новый флигель, стоявшій въ то время пустымъ. Хотя до этого флигеля не было и ста ша-
