званіе Забара и составлявшій, такъ сказать, преддверіе къ Ѳедоровской усадьбѣ, отстоявшей на версту далѣе. Бржесскій былъ совершенно правъ: Петковичъ, худощавый брюнетъ съ просѣдью, лѣтъ 50, отставной штабсъ-ротмистръ нашего Орденскаго полка, оказался радушнымъ хозяиномъ. Жена его, брюнетка небольшого роста, не смотря на 45 лѣтъ, все еще подвижная, занятая туалетомъ, и безконечно привѣтливая.
— Какъ жаль, что вы проскучаете съ нами, не заставъ никого изъ нашихъ гостей; но позвольте считать васъ, въ качествѣ друга Алексѣя Ѳедоровича, за близкаго намъ человѣка. Мы ждемъ на дняхъ пріѣзда родныхъ на продолжительное время и надѣемся, что близкое сосѣдство доставитъ вамъ возможность радовать насъ своими посѣщеніями. Ужь какъ наши барышни то будутъ рады!
Не сидѣлось дома и Романовичу, и сказавши: „Ал. Ал., я собираюсь увеселиться къ тетушкѣ“, онъ пропадалъ иногда на цѣлый мѣсяцъ. Такъ какъ для своихъ переѣздовъ онъ нанималъ хохловъ, то раза два, возбуждая веселость Оконора, возвращался на кобылѣ въ корню и двухлѣтнемъ жеребенкѣ на пристяжкѣ. Помнится, я спросилъ хохла, зачѣмъ онъ запрегъ жеребенка?
— А нехай гроши заробляе, былъ отвѣтъ.
— Романовичъ, говорилъ Оконоръ, я подамъ рапортъ по начальству, что корнетъ Романовичъ заѣздилъ всѣхъ жеребятъ. Куда же вы дѣвали свою телѣжку?
— Продалъ тетенькѣ. У насъ съ нею всегда такъ: пріѣду къ ней и скажу: „вотъ не знаю, куда дѣватъ свою телѣжку“. „Да что она тебѣ, Андрюша, стоить?“ спрашиваетъ тетенька. „Мнѣ то, положимъ, она стала 50 руб.“. — „Прекрасная телѣжка!“ говоритъ тетенька: „оставь ее мнѣ за 50 руб.“. Вотъ теперь дѣло къ зимѣ подходитъ, я и получилъ 50 руб., а весной пріѣду и скажу: „не знаю, гдѣ купить себѣ телѣжку“. „Да на что же, Андрюша, тебѣ покупать: у тебя тутъ своя телѣжка“. Ахъ тетенька, я и забылъ“. И вотъ уже третій годъ, какъ я продаю и получаю обратно свою телѣжку.
Иногда, когда мы бывали въ эскадронѣ, и Ал. Ал. уѣзжалъ на нѣсколько дней въ свое Полтавское имѣніе.
