такъ же какъ и за двумя старшими, Левашовой и Бржесской, 30 тыс. рублей, кромѣ приданаго. Но сомнѣнію этому положилъ конецъ рапортъ Вейнберга, въ которомъ онъ испрашивалъ разрѣшенія полковаго командира на бракъ съ дѣвивицей Добровольской, прося выдачи ему выписи изъ формуляра.
Не наученный трагическимъ исходомъ исторіи съ юнкеромъ Быковымъ, Бѣликовъ при появленіи моемъ въ канцеляріи сказалъ, когда я вскрывалъ пакетъ Вейнберга: „они просятъ слова формуляра „изъ иностранцевъ“ переправить на слова: „изъ иностранныхъ дворянъ“.
Конечно и на этотъ разъ Бѣликовъ старался не безкорыстно.
— Пиши согласно формуляру, сказалъ я, и не желая впутываться въ это дѣло, доложилъ о немъ полковому командиру.
Послѣдній конечно положительно сталъ на моей сторонѣ. Но это не прошло мнѣ даромъ. Хотя Вейнбергъ очень хорошо зналъ мои пріятельскія отношенія не только съ Бржесскими, но и съ матерью его невѣсты, онъ, пригласивши на свадьбу незнакомыхъ имъ своихъ товарищей, меня не пригласилъ.
Тѣмъ временемъ Оконоръ вышелъ въ отставку, и штабсъ-ротмистръ Крюднеръ принялъ третій эскадронъ и переѣхалъ въ Стецовку.
Весною только что тронулось въ Днѣпрѣ второе русское половодье, какъ Майдель, пользуясь свободнымъ временемъ до полковаго сбора, сманилъ меня въ Полтавскую губернію къ Родзянкамъ, которыхъ я зналъ лишь по имени.
Майдель утверждалъ, что Родзянки приглашаютъ офицеровъ нашего полка на именины старшей дочери Маріи перваго апрѣля. Такъ какъ ѣхать черезъ Кременчугъ было бы очень кружно, то мы избрали кратчайшій путь черезъ Днѣпръ на большой лодкѣ, носящей названіе „дуба“. До Днѣпра, переѣхавши Тясьминъ по мельничной плотинѣ, приходилось добираться верстъ за пять черезъ кучегуры, представлявшіе лошадямъ не легкій переѣздъ. Мелкій ослѣпительной бѣлизны песокъ занималъ весь широкій клинъ между Днѣпромъ и Тясьминомъ, образуя цѣлую горную систему, у которой хотя вер-
