христиан по отношению к индусам, магометанам, американским народам, неграм, евреям, еретикам и т. д. Однако я, быть может, захожу слишком далеко, говоря так обо всех религиях: ибо в угоду истине я должен прибавить, что ужасы фанатизма, вытекающие из этого основного правила, известны нам собственно все-таки лишь о приверженцах монотеистических религий, т. е. единственно об иудействе и его двух разветвлениях — христианстве и исламе. Относительно индусов и буддистов мы не имеем такого рода известий. Именно, хотя мы знаем, что буддизм, приблизительно в 5-м веке нашей эры, был изгнан браманами из своей первоначальной родины, самой передней части Индостана, после чего он распространился по всей Азии, — тем не менее, насколько мне известно, нет никаких определенных сообщений, чтобы распространение это совершилось путем насильственных деяний, войн и жестокостей. Конечно, это быть может объясняется тем туманом, какой окружает историю тех стран: однако ввиду чрезвычайно кроткого характера этих религий, непрестанно внушающих бережное отношение ко всему живому, а также ввиду того обстоятельства, что браманизм, благодаря кастовому строю, не допускает собственно никаких прозелитов, мы вправе надеяться, что последователи их неповинные ни в каких массовых кровопролитиях и всякого рода жестокостях. Спенс Гарди в своей прекрасной книге Восточное монашество (Spence Hardy, Eastern Monachism, стр. 412), хвалит необыкновенную терпимость буддистов и уверяет при этом, что в летописях буддизма можно найти меньше примеров религиозных преследований, чем в летописях какой-
Кто, не зная еврейского языка, пожелает познакомиться с тем, что такое ветхий завет, тот должен читать его в переводе семидесяти, как самом правильном, самом точном и вместе самом красивом из всех переводов: здесь совсем иной тон и колорит. Стиль этого перевода, большею частью, вместе благороден и наивен, не содержит также в себе ничего церковного и никакого намека на христианство: в сравнении с ним лютеровский перевод является и грубым и набожным, он часто также неверен, иногда несомненно с умыслом, и сплошь выдержан в церковном, поучительном тоне. В приведенных выше местах Лютер позволил себе смягчающие поправки, которые можно назвать подделками: где он ставит „изгнали“, имеется ἐφονευσαν („убили“), и т. д.
Впрочем, впечатление, оставленное во мне изучением перевода семидесяти, это — сердечная любовь и искреннее уважение к μεγας βασιλευς Ναβουχωδονοσορ („великому царю Навуходоносору“), ходя он и проявил несколько излишнюю мягкость по отношению к народу, у которого имелся бог, даривший или обещавший ему земли его соседей, так что потом он (народ) завладевал ими помощью грабежей и убийств, а затем строил в них храм этому богу. Пусть всякий народ, исповедующий такого бога, который делает соседние земли „землями обетования“, заблаговременно найдет своего Навуходоносора и в придачу еще своего Антиоха Епифана, а затем пусть с ним не церемонится!
