и лучшее и таким образом легли в основу Гиппарховой и затем Птоломеевой системы мира, с которой человечеству пришлось влачиться до начала 16-го века, — к великой, конечно, выгоде иудейско-христианских религиозных догматов, коренным образом расходящихся с Коперниковой системой мира: ибо как же может быть Бог на небесах, коль скоро не существует никаких небес? Строго проведенный теизм необходимо предполагает, что мир подразделяется на небо и землю: на последней копошатся люди, на первом восседает управляющий ими Бог. Если, теперь, астрономия устраняет небо, то она вместе с тем устранила и Бога: именно, она так раздвинула мир, что Богу негде уже поместиться. Но если личное существо, каковым неизбежно должен быть всякий бог, не имеет для себя места, а пребывает всюду и нигде, то он существует только на словах, но его нельзя вообразить себе и потому нельзя в него верить. Таким образом, по мере популяризации физической астрономии, теизм должен исчезать, как бы прочно он ни укоренился в людях от неустанного торжественного вдалбливания. Эту истину сейчас же хорошо поняла католическая церковь, подвергнув преследованию Коперникову систему; наивно поэтому удивляться такому ее поведению и вопиять по поводу гонений на Галилея: ведь omnis natura vult esse conservatrix sui. Кто знает, не способствовало ли чрезмерному почитанию Аристотеля в средние века какое-нибудь скрытое сознание или по крайней мере предчувствие такого его сродства с церковным учением или устраненной им опасности? Кто знает, быть может, иные, под влиянием сообщенных Аристотелем сведений о более древних астрономических системах, еще задолго до Коперника усвоили втихомолку те истины, которые последний решился наконец обнародовать, после многолетних колебаний и готовясь покинуть мир?
Прекрасно и глубокомысленно понятие стоиков λογος σπερματικος, хотя было бы желательно получить о нем более подробные сведения, чем какие дошли до нас (Diog. Laert. VII, 136. — Plut. de plac. phil. I, 7. — Stob. ecl. I, стр. 872). Несомненно, во всяком случае, что под ним мыслилось то, что̀ в смене индивидуумов какого-нибудь рода поддерживает и сохраняет их тождественную форму, переходя от одного к другому: это, следовательно, как бы понятие рода, воплощенное в семени. Таким образом, Logos spermaticus, это — неразрушимое в индивидууме, — то, в силу чего он составляет одно с
